— Ор-лан-до… Ор-ла-нд-о… 0-р-л-а-н-д-о…Изумленный, мальчик нерешительно приоткрыл глаза. В пещере все было по-прежнему — первым делом он убедился, что топор у него в руках — и ни следа невидимого собеседника.— Кто ты такой?Оружие придало ему уверенности. Он понемногу начал приходить в себя. Вой зазвучал громче, так, что закладывало уши, — и вдруг прекратился, внезапно, словно ножом отрезало.Зловещий голос ворвался в уши сотней раскаленных игл.— Ты проклят, несчастный! Отныне жизнь твоя превратится в ад. Ты проклят, ничтожный червь, отродье жалкого рода! Ты проклят с той минуты, когда коснулся этого топора… И будет выть ветер в разрушенных стенах ваших домов, и вороны будут клевать мертвые глазницы ваших воинов, смерть будет уделом всего, чего коснутся твои ладони, несчастный… Трепещи же, ибо своими руками ты обрек себя на вечные мучения…— Что? — Орландо вдруг почувствовал, что его нерешительность сменяется яростью, и крепко сжал рукоять тяжелого топора. — Как ты смеешь оскорблять мой род, тварь! Выходи! Выходи, и я покажу тебе силу будущего Пурпурноликого! Клянусь, кто бы ты ни был, я покараю тебя! Покараю — за то, что ты посягнул на честь слуги Хейра Горны Возжигающего! Выходи, не прячься!— Хейр — падший бог! — Бесплотный голос сочился ненавистью. — Клянусь Пенорожденной Фриггой! Я лишен обличья своего и сущности в вашем измерении, и не могу сражаться с тобою, ничтожный Я Тот, Кто Без Имени, обреченный Истинными Богами сторожить реликвию. Девяносто девять потомков вашего рода пытались проникнуть сюда, не ведая, что стремятся они навстречу гибели своей. Тридцать три из них дошли, но ни один не посмел прикоснуться к бронзовому лезвию. Последний из тридцати трех был твой отец…— Мой отец, — выдохнул Орландо, — он дошел сюда…— Он дошел сюда, — эхом отозвался Тот, Кто Без Имени, — дошел, но не посмел взвалить на себя ношу, которую не смог бы вынести, ибо радости бытия — густое вино да семя, проникающее в лоно девы, звон золота, мечей и пышные пиры — сладостней печали, благостней горя, праведней смерти… Но было сказано: сотый изопьет до дна чашу скорби — и оборвется Род, Пламени Взыскующий…Орландо прислонился к стене. Несмотря на холод, пот стекал по его лицу, разъедая намазанные фосфором веки.— Откажись… — голос стал тягуч и вязок, как мед лесной, — откажись, пока не поздно… Проклятие Истинных Богов обретет силу только тогда, когда ты покинешь эту пещеру вместе с топором… Откажись…— Что будет со мной? — Орландо пытался унять дрожь в руках, но тщетно.— Ты будешь проклят навеки! Ты будешь источать вокруг себя разрушение и тлен! Все, кого ты любишь или полюбишь в грядущем, будут обречены… Ты никогда не сможешь познать прелесть семейного очага, ты не сможешь зачать потомков, ибо уже в утробе матери дни станут мгновениями… Ты должен будешь истребить в себе все чувства, но ни одному человеку еще не удавалось сотворить это… Ты будешь носить на себе Печать Зла, заражая проказой все вокруг… Ты…Мальчик поднял лицо к потолку грота, и мерные слова зазвучали у него в голове.«Но не хватило сил им уничтожить Хейра Пламенноокого, ибо неистребимо до конца Пламя Первородное. И наложили они заклятье ужасное, заковав Душу Огнедышащую в талисман магический, и сокрыли талисман магический в глубокой пещере, в самом дальнем уголке Альбы, страны, что на краю Мира…»Орландо крепче сжал рукоятку топора, и лезвие его вспыхнуло ярким светом. Казалось, Поверженный Бог говорит с ним.«Ты должен!»Он встал.Выпрямился.Расправил плечи.— Чего стоит жизнь человека и даже целого рода, когда речь идет о богах? — отчеканил он, и сам удивился собственным словам. — Я готов принести в жертву себя и всех своих близких во имя Хейра Пламенноокого! Он основал наш род. Мои предки ковали Асквиоль и Ариан Я должен возродить его любой ценой!— Этого не случится, ничтожный, ибо сильны Фригга Водами Окаймленная и Облачный Тунор, и страшен гнев их! Но ты — выбрал! Иди же! Иди и вкуси горечь божественного проклятья!..
***
Как он выбрался из хрустальной пещеры, как проделал обратный путь по подземным коридорам, мальчик не помнил. Должно быть, волшебное оружие само вело его. Но когда он вошел наконец в верхний храм, то со всех ног кинулся к выстроившимся в ожидании жрецам в алых одеждах.— Послушайте! Вы только послушайте!.. — Сейчас это был обычный мальчишка, возбужденный, слегка испуганный и довольный собой. — Послушайте, что со мной было!Но ему не дали договорить.Высокая мрачная фигура выступила навстречу. Отец! Угрожающим жестом он вскинул руку. Сердце у мальчика сжалось.— Что это такое? — Седрик стал белым как мел. На висках вздулись синие вены. — Как ты осмелился, как… — Он кивнул на топор в руках сына. — Где ты взял это? Отвечай!— В святилище…— Что-о?! — Гнев отца обжег мальчика. Он вдруг вспомнил, что, если верить стражу-призраку, у Седрика не достало смелости и истинной веры вернуть реликвию миру. Может, поэтому он и превратился в фанатикабезумца, искупая давнишний юношеский позор, усердно творя молитвы в пламенном круге. Но недетские мысли эти унеслись так же быстро, как и появились. И Орландо сжался, пытаясь уйти от ярости правителя.— Бог велел мне взять этот топор, — тихо сказал он.— Бог?! — В негодовании Седрика теперь звучала неприкрытая насмешка, — Бог — велел — тебе — взять — топор? Тебе? Да как ты посмел, святотатец? — Голос его сорвался на визг. — Хватайте его! Во имя Хейра Золотоглазого! Этот дерзкий щенок посягнул на святилище нашего Бога!Повинуясь жесту Пурпурноликого, жрецы бросились к мальчику. В потрясении своем он и не помыслил о защите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72