– Я все подкрутил, теперь сон у тебя будет крутой.
– Что? – удивилась она. Словечко «крутой», такое модное у ее современников, позволило ей представить его в двадцатом веке. Интересно, как бы он смотрелся в костюме от «Братьев Брукс» или джинсах и ковбойских ботинках?
– Я сказал, что ты можешь спать спокойно. Я закрутил гайки.
Она засмеялась:
– Не отсюда ли появилось это выражение? У меня всегда были сомнения относительно его происхождения.
– Не понимаю, о чем ты? – спросил Джон, опускаясь на постель. – В настоящее время меня волнует больше всего мое бедное брюхо.
– Типично мужской подход к делу.
– А я и есть обыкновенный голодный мужик, – ответил он, вгрызаясь в цыплячью ножку.
Либби засмеялась и взяла кусок, который он протянул ей. Они опорожнили миску салата и выпили полбутылки вина и только тогда почувствовали, что утолили первый голод.
Отставив поднос, он притянул ее к себе ногами: грудь прижата к ее спине, ее голова у него на плече.
– Как было у Ленгдона?
Он вздохнул и зарылся лицом в ее волосы.
– Примерно так, как я предполагал. Он хотел знать, можно ли доверять твоей информации и тебе лично.
Либби хотела было обидеться, но у нее ничего не вышло. В сложившихся, обстоятельствах она не могла винить полковника.
– Я старался убедить его, что тебе можно верить. Даже намекнул, что ты доверилась мне: по всему видно, что ты убежала из дома из-за неприятностей в семье. Надеюсь, ты не против? Просто я не хочу, чтобы он запретил тебе поехать на остров, когда придет время.
– Спасибо, – прошептала она, почувствовав себя неуютно при одном упоминании об отъезде. Она гнала от себя мысли о разлуке, но нельзя отгородиться от жизни, которая в любой момент может преподнести сюрприз.
– Мы перевернули все документы и выявили двух человек, похожих по описанию на Мика. Один из них рядовой, который записался в армию в Сан-Антонио. Он всегда казался мне очень кровожадным. Мы решили начать с него. Как только мы спросили его, был ли он в моем служебном кабинете, он попытался сбежать. Сейчас он на гауптвахте, но отказывается говорить. Ленгдон дал ход делу и приказал провести официальное расследование.
– А его сообщники?
– Боюсь, не смогу тебя обрадовать. Мы опросили всех в его дивизионе. И несколько человек назвали одно имя. Пока это только предположение, но я не буду спускать с него глаз до самого праздника.
– Ты думаешь, они все-таки попытаются убить его? Даже при том, что их сообщник задержан?
– Я тоже задавался этим вопросом. Ленгдон хочет, чтобы мы арестовали всех заговорщиков. Поэтому мы распустили слух, что Мик попал на гауптвахту, так как пьяный стоял на посту. Тогда его сообщники не будут знать, что их заговор раскрыт. Полковник приказал никого не пропускать к Мику, чтобы тот не передал своим дружкам, что нам известно об их намерениях.
– Я могу вам помочь? Хоть мне и не удалось рассмотреть их, но я смогу узнать по голосам.
– Нет, – решительно заявил он и крепко обнял ее за талию. – Я управляюсь сам. Я не хочу, чтобы ты расхлебывала эту кашу, ты и так достаточно сделала.
– Но, Джон, – она пыталась повернуться к нему лицом.
– Никаких «но», Либби! Позволь мне самому разобраться с ними. Я не намерен подвергать тебя опасности!
– Не будь шовинистом! – пожурила его Либби, поглаживая Джона по бедрам.
– Только не пытайся убедить меня, что в твое время мужчины позволяют женщинам подвергать свою жизнь опасности! Не думаю, что мы так изменились за каких-нибудь сто лет!
– Можешь мне не верить, но в двадцатом веке женщины работают полицейскими, частными детективами и даже надзирателями в тюрьмах.
Джон покачал головой и приник губами к ее макушке.
– Я бы своей не позволил. Вот поэтому я не хочу, чтобы ты занималась тем, что может причинить тебе вред.
– У нас вся жизнь сопряжена с опасностью, – ответила Либби.
– Не понял.
– Объясняю. Преступность, насилие, убийства, грабежи стали повседневным явлением. Куда мы катимся, неизвестно.
– Тогда оставайся со мной. Позволь мне защитить тебя.
Искушение было очень велико, гораздо больше, чем она предполагала. Но ее сердце, которое билось в унисон с ритмом двадцатого столетия, обязательно бы взбунтовалось. Подавив сожаление, она с легкостью произнесла:
– В этом случае меня будут волновать лишь индейцы, чума и архаичная медицина.
– Я сумею позаботиться о тебе и всегда буду тебя защищать.
Она повернулась к нему лицом и стала на колени между его ногами.
– Тогда пойдем со мной. Ты будешь моим рыцарем.
У него вытянулось лицо.
– Не могу. Ты говоришь, что не знаешь ничего о мире, в котором живу я. Мне о твоем известно еще меньше. Я не смогу управлять вашими автомобилями или летать на аэропланах.
Либби рассмеялась:
– В наше время не все умеют пилотировать самолет. Я, например, не могу. Но ты сможешь научиться водить автомобиль.
– Помнится, ты упоминала об ошибках, которые непременно будешь совершать здесь. А что прикажешь делать мне, если кто-нибудь спросит меня о бывших президентах или известных изобретениях? А как я буду зарабатывать себе на жизнь? Сомневаюсь, что твои современники нуждаются в кавалерийском офицере, который только и умеет, что бороться с индейцами.
Либби склонила голову ему на грудь и вздохнула.
– О, Джон, ведь должен быть какой-то выход. Должно же где-то существовать время, в котором мы оба можем жить.
– Это «где-то» здесь, – прошептал он, приподняв ее и глядя ей в глаза. – Оно здесь, в этом доме, в этой комнате, в этой постели. Здесь нет различий. Здесь только ты и я. И наша любовь, вне времени.
Глава двадцать третья
Вне времени не значит всегда, подумала Либби, запихивая леггинсы и футболку в огромную сумку, которую дал ей Джон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73