И не хочу - меня потом полдня колбасит, как мы поругаемся! А ей хоть бы хны! Такая веселая бегает, сбросила на меня все свои...

Владимир жестом остановил этот горячий поток:

- Подожди, так не бывает. Мать плохая, а ты прямо ангел небесный!

- Нет, ну и я не ангел. Я ж не говорю...

- Что ж она такого страшного хочет?

Вот он, главный вопрос! Дочка замолчала в глубоких раздумьях - не помешает разрядить обстановку:

- Чего-то он недоговаривает... - протянул Володя гнусавым голосом, старательно выпучивая в Янкину сторону глаза.

Дочура от восторга едва не поперхнулась воздухом и на одном дыхании подхватила:

- Подумала Муму, глядя на Герасима! - и оба рассмеялись, как пара заговорщиков. Это была их любимая с детства игра - не забыла пока, помнит... Она сидела рядом, неудобно скорчившись на табуретке, почти взрослая и невероятно красивая (такой вдруг показалась, даже в домашней старенькой футболке и джинсовых шортах с бахромой). А память всё тянула к той маленькой, которая, засыпая, держала его всей ладошкой за палец... Володя чуть было не спросил: "Ну зачем ты так быстро выросла?", но отчего-то сдержался.

И слава Богу, что не спросил - на кухню воинственно ворвалась Марина, не остыла еще. Щеки разгорелись, глаза мечут молнии, белокурые крашеные волосы разметались по плечам - хоть амазонку с нее пиши:

- Что, жалуется? - и всем корпусом развернулась к дочери, на манер атакующего танка: - Я ж добра тебе хочу! Чтоб ты человеком стала!

Такого Янка стерпеть не могла:

- А я, по-твоему, не человек?

- Да какой ты человек! Ты еще так, человечек...

Владимир поморщился: с педагогическими способностями у жены всегда было туго, хоть и педин закончила. Дочка опять задохнулась от возмущения (новая привычка, что ли?), с трудом перевела дух и обернулась к нему, ища поддержки:

- О чем с ней можно говорить?!

- А-а, так со мной и говорить не о чем?!.. - Марина взяла свою самую высокую оперную ноту. Янка от нее отшатнулась и выставила перед лицом маленькие ладони с отцовскими длинными пальцами, словно защищаясь от режущего крика. У Володи кольнуло острой иголкой в самое сердце, до того этот жест показался беспомощным...

- Всё, хватит! Не кричи, мне потом плохо будет! - запричитала Яна.

- А мне от нее хорошо! - но тон жена всё же немного сбавила и заворчала: - Гимнастику бросила, рояль пылью оброс! Юное дарование нашлось!..

На "даровании" Владимир не выдержал и абсолютно спокойным размеренным голосом - каким обычно прикрываются, когда внутри всё пенится и кипит! - проговорил:

- Да, ребята, так я в плаванье досрочно уйду.

Они разом замолкли на полуслове, повернули к нему головы и замерли на полудвижении - ну прямо тебе сцена из любительской пантомимы... Тишина зависла над их головами, всё сгущаясь и вроде бы физически уплотняясь, пока не стала совершенно невыносимой. В самое пиковое мгновение Янка очнулась от оцепенения и пулей вылетела в коридор, чуть не сбив по пути табуретку. От этого грохота что-то непостижимым образом изменилось: где-то на самой грани слуха Володя уловил тоненький звон тысячи осколков, как от разбившейся хрустальной вазы. (Или просто померещилось, расшалились натянутые до предела нервы?..)

"Так вот что значит "разрядить обстановку", что-то происходит в пространстве..." - неизвестно откуда взялась достаточно нелепая мысль. Марина провела дочку долгим взглядом:

- О! В туалете закрылась! - тон был самый миролюбивый, точно это не она полминуты назад так верещала, переходя на ультразвук: - Дай Боже сил... - и принялась разглаживать одной только ей видимые складки на клеенке: - ...пережить этот год. С Яриком и то легче было! Зато у этой что ни день, так новые выбрыки, творческая натура!

Что Владимира всегда поражало в жене, так это необъяснимые перепады настроения. Вот и сейчас: сидит себе, безмятежно улыбается, как ясно солнышко... Иногда кажется, что она получает истинное удовольствие от подобной ругани по мелочам: все расползаются зализывать раны, а Марина сияет! Правда, вслух эти соображения он высказывать не стал, голова и без того раскалывалась.


До чего же всё изменилось за прошедшие полгода! На двери Янкиной комнаты вызывающе красовался плакат - обычный снежно-белый лист ватмана с крупной надписью чем-то синим : "Главный закон Вселенной - закон свободной воли". И ниже под ним - полыхающими кумачовыми буквами (вышло что-то наподобие революционных лозунгов, Владимиру так и привиделся отряд красной конницы с развевающимся на скаку волнистым знаменем):

"Не беспокоить!
Don't disturb!
Вход 100 у .е. "

Володя невольно улыбнулся: чего уж тут удивляться, что мама рвет и мечет! "Вход 100 у.е.", однако!.. Из-за двери раздавались приглушенные звуки чего-то медитативного - скорей всего, индийского. Он легонько постучал ; не дождавшись ответа, вош eл.

Яна лежала на кровати, закрыв глаза и беспомощно (так ему опять показалось) сложив на груди руки. Тоненькие по-детски запястья особенно ярко выделялись на фоне темного с неразборчивым рисунком одеяла. С неприятно замершим сердцем он рывком наклонился к ней и осторожно потрогал за плечо:

- Янка! - дочка неохотно открыла глаза. - Тебе плохо?

- Я сеанс делаю, - она ловко уселась по-турецки, но взгляд оставался не до конца приземленным, плавающим. "Ежик в тумане с круглыми глазами," - смешно подумал Володя.

- Какой сеанс?

- Рейки. Смотри! - она махнула рукой в направлении стены, густо увешенной акварельными рисунками: - Это принципы Рейки.

Очередной по счету плакат в витиеватом резном узоре , с иероглифами по краям, - не иначе, Китаем увлеклась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59