И не надо было больше объяснять, кому я наплевал в борщ. Ведь если некто, глазом не моргнув, сдает сразу нескольких своих людей, то от этого «некта» и его команды надлежит держаться как можно дальше. Желательно запрятаться в параллельный мир. Но пути туда, к сожалению, не существует.
– Раз уж, Тарас Григорьевич, пошла такая раздача государственных тайн, то поделитесь – откуда же вы все-таки извлекли этого мастера-золотые руки? Ведь не могли эти, как их там, ребята из «Аквариума» по своей воле вам золотую рыбку отдать?
– Да вы не поверите, капитан, но он к нам, как с луны свалился. На ту товарную станцию. Наши службы его уже в психушке засекли – обыкновенной, областной, – как неизвестного бродягу без документов и без памяти. А в спецучреждение уже мы его перетянули, да все зря. Военные своей химией так дяде мозги сожгли, что профессура руки подняла.
– А в Кирилловскую он тоже случайно попал?
– Капитан, вы же понимаете, что в таких случаях, извините за каламбур, случайной бывает только смерть нежелательного свидетеля. Вас это не касается. Вы не свидетель, вы кара Господня. Так вот, мы его умышленно подсунули вашему другу.
– Борису?
– А почему вы удивляетесь? Это для вас он – любитель хорошего кофе, польских детективов и классического джаза, а на самом деле он один из лучших психиатров в республике, а может быть, и в Советском Союзе. То, что ему до сих пор не дают защититься, еще не означает, что он глупее тех, кто становится большой шишкой безо всякой защиты.
– Вот вы и подсобите ему, как тому майору. Он же вам, в конце концов, помог.
– Почти помог. Еще бы один день – и больной припомнил бы не только то, что было с ним до посадки в метро, но и после принудительной высадки. Но аквариумисты нас перехитрили. И упредили…
Пока мы с «Тарасом Григорьевичем» беседовали, размышляли и дышали ночным воздухом, стало рассветать.
– Вас, капитан, положить туда, где брал?
– Да нет, благодарствую. Еще чуток посижу, может, ноги разомну, а там и метро откроют. Кстати, никогда не поверю, что вы такой добрый исключительно в силу служебных обязанностей.
– Я тоже гуманитарий. Правда, заканчивал пединститут, а потом…
– … можете не продолжать. Начитались Медведева, насмотрелись «Подвиг разведчика», сотню раз представляли, что это вы пьете «За нашу победу!»…
– А у вас, капитан, что, такого не было?
– Нет, я, знаете ли, Шейниным зачитывался. «Записками следователя».
– Сволочь бериевская ваш Шейнин, чтоб вы знали. Пробы негде ставить. Гиммлер в сравнении с ним – хилый немецкий интеллигент. Но это наших дел не касается… так вас подбросить?
– Да нет, еще раз спасибо.
Я тихонько побрел по парку, по идущей параллельно улице Лагерной аллее. Прошел мимо серого, ободранного двухэтажного дома – бывшей дачи республиканского вождя Демьяна Коротченко. Ее закрыли после того, как на кухне неожиданно застрелился начальник охраны. Спустился по лестнице вниз, к небольшому озеру, обогнул его и вышел на платформу, мимо которой несколько раз в день пробегали электрички на Дарницу, и только там почувствовал, что усталость меня одолела, – а потому уселся на старую деревянную скамью.
Глаза слипались, воздух приятно пахнул дубовым листом и бабьим летом, где-то на озере спросонок подала голос какая-то одинокая птичка… Я не понимал, что со мной происходит, когда краем глаза зафиксировал полосу тумана, ползущую по колее от Брест-Литовского шоссе. Белая пелена укрыла рельсы и противоположную платформу, затем внезапно разорвалась на какие-то полсотни метров и в это же мгновение передо мной затормозила электричка. Я еще удивился, почему не слышал стука колес, когда вдруг из вагонных динамиков, на удивление четко донеслось: «Станция «Октябрьская»… Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – "Нивки"». И только сейчас до меня дошло, что это не электричка, а поезд метро – и двери, и окна, и сидения, и даже освещение, и динамик не хрипит… Я рванулся со скамейки к стеклянным дверям, но они захлопнулись у меня перед самым носом. Я хотел крикнуть, но меня опередил… петух. Горластый разбойник из частного сектора на той стороне колеи вернул меня в реальность.
Не было никакого тумана, никакого поезда метро, а я сидел на деревянной скамейке, испещренной надписями типа: «Здесь был Коля» и краткими аббревиатурами из трех букв. Правда, не КГБ и не ГРУ, слава Богу. Дома меня ожидали мама, накрахмаленная белая рубаха и машина со службы.
– Вот ты где-то шляешься ночами и не знаешь, что тут у нас было.
– Брежнев в гости заходил?
– Да ну тебя!.. Гараж сгорел за старым флигелем. А в машине, говорят, хозяин охотничье ружье забыл с патронами. Так стреляло! Совсем, как на войне.
– Бывает.
– Мне уже сказали, что у тебя сегодня особенный день, поздравлю по возвращении. Только не напивайся…
В нашей Управе награждают нечасто. Поэтому все было по-человечески: и зачтение приказа, и раздача слонов, и особенно обмывание звездочек и наград в кабинете у Генерала. К своему удивлению, я увидел среди присутствующих полузабытую веселую физиономию. Оказывается, мы снова осчастливили волгаря Царева, только уже не капитана, а подполковника на полковничьей должности. И не в каком-то Старозадриповском райотделе, а в Волгоградском областном управлении.
Между пятым и шестым тостами Царев успел рассказать невероятно интересную историю со счастливым концом на уровне индийского кино. Итак, после завершения дела отравительницы Курощаповой наш коллега резко пошел вверх. А чему удивляться? У них в России республиканского министерства внутренних дел нет, они на Москву напрямую выходят, поэтому меньше дармоедов на себя одеяло тянут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49