Берти все еще не могла поверить, что сестра обручена с этим отвратительным уродом, хотя Эллора клятвенно заверила ее, что это именно так.
Не в силах усидеть на месте, Берти поднялась и принялась расхаживать по комнате, заламывая руки. Она приехала в Гринли с единственной целью – спасти Хейд.
И вот теперь не знала, от чего же ее спасать. Вчера все было предельно ясно, а сегодня… Сегодня ей уже казалось, что мать во многом права.
Берти подошла к окну и, выглянув, увидела Минерву, выходившую из дома с корзинкой в руке. Старуха подняла голову и посмотрела вверх, Берти показалось – на нее. Но Минерва прошла мимо, не обратив на нее внимания, хотя та помахала рукой в знак приветствия.
Берти тяжело вздохнула. «Неужели такова моя судьба? – спрашивала она себя, – Неужели мне придется сидеть в одиночестве в этой комнате с единственным правом смотреть в окно? Ах, наверное, в Гринли мне не место». Последняя мысль показалась Берти на удивление здравой. Ей и впрямь недоставало привычной обстановки Сикреста. К тому же жених не проявлял к ней совершенно никакого интереса, и Солейберт подозревала, что причина не только в его влечении к Хейд. Ей почему-то казалось, что лорд Тристан терпеть не может Найджела. А Найджел в последнее время вел себя довольно странно – например, постоянно встречался с этим ужасным Дональдом; Берти не раз видела, как они о чем-то беседовали. Но что могло связывать лорда и кузнеца?
И еще этот отвратительный скандал на празднике в честь ее помолвки. Правда, тогда Берти не очень-то прислушивалась к разговорам, потому что ее очень смущало и отвлекало присутствие за столом Фаро Такана. А потом, после трапезы, он внезапно появился во дворе замка под ее окном. Довольно долго они молча смотрели друг на друга, после чего он исчез, даже не помахав ей на прощание рукой.
Берти еще раз прошлась по комнате, затем с тяжким вздохом плюхнулась на постель.
И тут ей в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Ведь Эллора заперлась в своей комнате, а Найджел был сейчас далеко. Зато Фаро… Он наверняка где-то поблизости, и она вполне могла бы побеседовать с этим странным чужеземцем, так взволновавшим ее.
Поднявшись с постели, Берти оправила платье и пригладила волосы. Но, приблизившись к двери, внезапно остановилась. О Господи, что она делает?! И что скажет ему, если увидит?
«Добрый вечер, сэр Фаро. Вас не очень обеспокоит, если я буду пялиться на вас, пока мои глаза не вылезут из орбит?»
Боже милостивый!
Берти вернулась к кровати, но тут же снова подошла к двери.
До этого вечера отвага не числилась среди ее достоинств, но сейчас она мысленно поклялась, что не утратит ее, хотя бы на ближайшее время. Отчаянно вцепившись в дверную ручку, она с силой рванула ее на себя, опасаясь, что может передумать.
Оказалось, что Фаро стоял так близко от двери, что Берти едва не наткнулась на него. Вскрикнув от неожиданности, девушка отступила на шаг.
Фаро же склонился перед ней в низком поклоне, затем, выпрямившись, проговорил нараспев:
– О, миледи, могу ли я вам чем-нибудь помочь?
По спине Берти пробежали мурашки. Она чувствовала на себе пристальный жаркий взгляд чужеземца, но в этом взгляде не было ни насмешки, ни презрения. Нет, его взгляд горел желанием.
Берти никогда не испытывала ничего подобного, и ей вдруг ужасно захотелось узнать, что скрывается под просторными белыми одеждами этого странного человека. Она тотчас же попыталась отбросить столь греховные мысли, однако у нее ничего не получилось, видимо, мысли эти уже пустили глубокие корни. К тому же у Фаро были такие чувственные губы и такие густые и длинные ресницы…
«Но это же безумие, – шептал ей голос разума. – Да-да, безумие».
Отступив от двери еще на шаг, Берти прошептала:
– Пожалуйста, войдите.
Глава 13
Проснувшись в предрассветных сумерках, Хейд тотчас же почувствовала, что все тело ее покрыто холодной испариной. С минуту она лежала неподвижно, уставившись в потолок незнакомой комнаты. Она напряженно прислушивалась, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук. В своем нескончаемо долгом сне она, словно в ловушке, оказалась на каком-то жутком безмолвном лугу и теперь опасалась, что уже никогда ничего не услышит. Да, не услышит, если она каким-то образом вдруг оглохла во сне…
Но тут до нее донесся лязг металла, а затем – крики гусей и шарканье башмаков из соседней комнаты. Это были самые обычные звуки, и Хейд чуть не расплакалась от облегчения. Теперь она поняла, где находится, и вспомнила, как и почему здесь оказалась.
Отбросив одеяло, Хейд села на постели и невольно поморщилась. Все тело ныло и болело, и вставать с постели совсем не хотелось.
Внезапно откинулась длинная кожаная занавеска, висевшая в дверном проеме, и из соседней комнаты вышла Минерва.
– Доброе утро, моя фея! – воскликнула она с радостной улыбкой. – Вставай быстрее. Сегодня у нас очень много дел.
Прежде чем девушка успела ответить, старуха скрылась в большой комнате. Хейд тихонько вздохнула, вспомнив о приезде сестры. Сейчас надо было побыстрее найти Берти и попытаться загладить свою вину. Или хоть как-то объяснить свое поведение. И, конечно же, следовало увидеться с Тристаном…
Мысль о Тристане вызвала воспоминание, об их поцелуе. И Хейд тотчас же почувствовала, что ей будет не так-то просто загладить свою вину перед сестрой.
Но почему же все так получилось? И что им теперь с Тристаном делать?
Поднявшись с постели, Хейд надела свое единственное платье – теперь единственное, потому что-то, которое было на ней вчера, уже невозможно было починить. После этого она быстро заплела косу и, откинув кожаную занавеску, увидела Минерву, сновавшую по комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82