– Дело в том… дело в том, что у меня нет ни пенни, чтобы расплатиться.
Ник услышал, как ахнула Симона, и, обернувшись к ней, увидел, что она с ужасом смотрит на отца.
– Папа! Ты не заплатил им?
Арман помрачнел и буркнул через плечо:
– Не вмешивайся, Симона. Если бы не твое легкомыслие, я не оказался бы в столь унизительном положении.
Симона сжалась, как будто ее ударили, а Ник, рассвирепев, едва сдержался, чтобы не вцепиться Арману в глотку.
– Дю Рош, выбирайте выражения, когда говорите с моей женой!
Арман открыл было рот, чтобы ответить, но потом весьма благоразумно решил промолчать. Он едва заметно поклонился в сторону Симоны и пробормотал:
– Приношу свои извинения.
Симона с усилием сглотнула, но все же решилась задать следующий вопрос:
– Но ты ведь заплатил за хранение, правда, папа?
Арман стиснул зубы, кожаный ремешок, удерживающий его волосы, задрожал. Он не стал отвечать дочери, а снова обратился к Николасу:
– Фицтодд, окажите мне любезность. Если бы я получил договоренную сумму за руку Симоны, мне не пришлось бы сейчас просить о помощи.
Ника тошнило от жадности и нелепых рассуждений тестя. Что делал бы этот человек, если бы ему не удалось так быстро подыскать для дочери хорошую партию? Арман вполне мог оказаться в долговой тюрьме. И что бы тогда стала делать черноволосая красавица Ника, оставшись одна в Лондоне без единого пенни и даже без служанки? Ник покачал головой, натянул сапоги и прошел к столу, где лежал ящик, полученный из Хартмура.
– Вам повезло, дю Рош. Ваши деньги доставили сегодня утром. – Он постучал по шкатулке и толкнул ее в сторону тестя.
Глаза Армана расширились. Казалось, он на мгновение застыл. Его рот изогнулся в немыслимой ухмылке, Арман снова поднял платок к лицу и вытер губы. Француз явно пытался оценить содержимое шкатулки. Это зрелище показалось Нику отвратительным.
Своей неловкой походкой Арман проделал несколько шагов до стола, без приглашения уселся на стул, здоровой рукой придвинул к себе шкатулку и стянул ее на колени.
– Здесь все? – облизнув губы, спросил он и с легким щелчком открыл шкатулку. Внутри оказались стопки блестящих монет. Несколько мгновений Арман смотрел на них как завороженный.
– Да, все. После выплаты долгов, – ответил Ник. – Список там.
Арман нахмурился и, изуродованной рукой неловко придерживая шкатулку, достал сложенный вчетверо листок бумаги.
– О каких долгах вы говорите? – просмотрев бумагу, заявил он. Его лицо потемнело от гнева. – Это возмутительно! – взревел Арман и топнул ногой, сбросив при этом шкатулку с колен. Монеты золотым дождем рассыпались по полу. Симона вскрикнула и отшатнулась, а ее отец стал громко зачитывать список: – Проживание в трактире «Стаг и Стерн», корм для кобылы, трость из Петры… – Арман поперхнулся словами и поднял на Ника бешеный взгляд: – Как вы посмели, не посоветовавшись со мной, вычесть столь пустяковые расходы?
Ник и не подумал извиняться:
– Как вы заметили, я не включил сюда расходы Симоны, сделанные до свадьбы, хотя имел на это полное право.
– Это абсурд! – выкрикнул Арман, впиваясь глазами в список. – Да если бы я знал о такой вашей мелочности, Фицтодд, я бы…
– Что – вы бы? – невозмутимым тоном спросил Ник. – Не допустили бы свадьбы? Не тратили бы столько на вино и покупки? Не послали бы мне все свои счета за время пребывания в Лондоне? – Николас говорил без тени улыбки. – Думаю, это не так.
Лицо Армана источало бессильную злобу. Николас не удивился, когда Симона вдруг заговорила, пытаясь успокоить отца:
– Папа, но ты же не станешь выпрашивать деньги у барона. Разве твоя гордость позволит это?
Арман взглянул на дочь с таким видом, словно в его присутствии вдруг заговорил камень.
– Я говорю не о гордости и не о подаянии, безмозглая ты курица! – Арман пришел в настоящее бешенство. Потрясая бумагой перед лицом дочери, он кричал; – Мне нужна каждая, понимаешь ты это, каждая монета, каждый фартинг! М-м-мое сокровище этого требует. Я уже близок к цели, близок, ты слышишь?! Я чувствую…
Терпение Николаса подошло к концу.
– Я устал от вашего общества, дю Рош. Собирайте вашу добычу и оставьте мои покои. Утром мы с Симоной покидаем Лондон, так что можете попрощаться.
Несколько мгновений Арман с яростью смотрел Нику в глаза, потом неловко опустился на колени и стал здоровой рукой собирать монеты в шкатулку. Симона, желая ему помочь, тоже встала на колени, но Арман накрыл монеты своим телом и дико заорал:
– Не прикасайся! Не смей! Убирайся! Ты их отравишь!
Симона с искаженным от обиды лицом вскочила на ноги. Арман сам собрал все до последней монеты, сунул шкатулку под мышку и с трудом поднялся.
– Папа, мы теперь долго не увидимся, – проглотив обиду, начала Симона. – Прощай.
– Надеюсь, что так и будет, – фыркнул Арман и смерил дочь взглядом: – Ты, несомненно, дочь своей матери. Скатертью дорога! – Арман обошел Николаса, повозился с ручкой и вышел из комнаты, оставив дверь нараспашку.
Ник спокойно прикрыл дверь, а когда обернулся, Симона лежала на кровати и отчаянно рыдала, бормоча сквозь слезы:
– О, как я его ненавижу! Ненавижу!
Ник опустился на край постели и притянул Симону к себе.
– Ш-ш-ш… Он ушел.
– Почему он до сих пор считает меня виноватой? – говорила она, пытаясь унять слезы. – Я же делала все, что он требовал! А он ничуть меня не жалеет! – Она потерла нос.
– Ш-ш-ш… ш-ш-ш… – повторял Ник, легонько ее укачивая. – Он больше не будет тебя обижать. Он получил свои деньги и ушел.
Наконец Симона успокоилась.
– Наверное, я буду гореть в аду, – пробормотала она в плечо Нику. – Ведь я жалею, что он не погиб вместо мамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92