А теперь марш по койкам, и чтобы ни звука! Идет тихий час.Приказ соблюдать тишину был излишним. Подавленные мальчишки тяжело рухнули на кровати и провели остаток часа в глубокой тоске. Герби, плясавший и шумевший не меньше остальных, зарылся лицом в подушку. Честь лагеря «Маниту», этого жалкого, хилого детища, произведенного на свет беднягой Гауссом лишь затем, чтобы пополнять скудное жалованье школьного директора, стала для Герби Букбайндера не менее важной, чем собственная судьба.Как ни странно, баскетбольный матч начался упорной, ожесточенной борьбой, в которой всех на площадке затмил Ленни Кригер. Он играл с неистовым бесстрашием. Мелькая среди соперников на голову выше его, изворачиваясь, продираясь, прыгая на мяч, точно дикий звереныш, и выцарапывая его из рук противника, Ленни на протяжении трех захватывающих периодов чуть ли не в одиночку поддерживал равный счет. Уже казалось, он один сумеет добыть победу. Раз за разом его удачные броски вызывали рев зрителей.В этом матче проявилось все лучшее, что было в Ленни. Он имел свойство, обычно доставлявшее ему неприятности, воспринимать жизнь по правилам спортивной игры. Ничто не имело для него цены, кроме спортивной доблести, и именно этим объяснялась его неспособность изучать школьные предметы. По этой же причине Ленни был хулиганом: истовая приверженность чему-нибудь одному в жизни сильно огрубляет; и по этой же причине он был задирой: мерил окружающих мальчишек меркой собственной ловкости и почти всех глубоко презирал. Но тут уличному вояке выпало нешуточное испытание, и он не собирался уступать. Один Древний мудрец сказал: «Не презирай ничего и никого, ибо нет человека, для которого не наступил бы его час, и нет вещи, которая не имела бы своего места». Этот баскетбольный матч стал часом Ленни Кригера, часом великим и прекрасным.В самом начале четвертого периода, в борьбе за мяч с капитаном «Пенобскота», Ленни завалил на себя верзилу соперника, руки-ноги смешались, игроки упали, а когда Кригер поднялся, у него как-то странно повисла правая рука. Пошевелить ею он не мог, рука явно болела, но Ленни не издал ни звука. Игру остановили. Врач осмотрел руку, поставил диагноз: вывих и подозрение на трещину – и велел пострадавшему покинуть площадку. Зрители огорченно простонали, и даже пенобскотовцы проявили сочувствие. «Пожалуйста, прошу, я могу играть левой», – взмолился Ленни и яростно рванулся к лежащему в пыли сырому от пота баскетбольному мячу, чтобы доказать это. Но доктор удержал его. И лишь когда подошел дядя Сэнди и обнял мальчика за плечи, тот, с раскрасневшимся лицом, плача от боли и досады, поник и дал увести себя с площадки. Утешило это его хоть сколько-нибудь или нет, но когда он удалялся с врачом в сторону лазарета, его чествовали почти так же громко, как утром Умного Сэма.Пенобскотовцы выиграли матч со счетом 45:35 и, упиваясь победой, с веселым шумом и песнями укатили в своих автобусах. Хозяев победители оставили в похоронном настроении.По расписанию вечером было кино. Если крутили старый ковбойский фильм, а чаще всего показывали именно такое кино, для девочек и мальчиков устраивали сеансы в разные дни. Но время от времени мистер Гаусс раскошеливался на новый фильм. Тогда мужскую и женскую половины собирали в клубе одновременно, чтобы не держать ленту лишний день и сэкономить деньги. Когда Йиши Гейблсон слег от ядовитого сумаха, мистер Гаусс, предвидя печальные последствия и для облегчения горькой участи своих воспитанников, взял в прокате новую увлекательную картину с Дугласом Фэрбенксом. Это был гуманный поступок. Самый факт встречи с представителями противоположного пола в будний день вызывал у детей ощущение праздника, а тут еще такая радость – кино, снятое позже 1925 года. Заполняя клубный зал, дети почувствовали, как отступает грусть.Мальчики и девочки строем вливались в дверь рука об руку, а тем временем дядя Сид вдохновенно отстукивал на стареньком пианино «Бульдог, бульдог». Первое, что заметили ребята, кроме знакомой белой простыни и массивного проекционного аппарата, была выразительная фигура Ленни с правой рукой на белоснежной перевязи. Герой одиноко сидел в первом ряду. На шее у него висела табличка, извещающая о его избрании в члены Королевского ордена Стреляных Воробьев. Вид раненого воина, выделенного за свою доблесть, еще более укрепил их дух. Мальчики и девочки расселись по местам в состоянии, близком к умиротворению.Дядя Смугл заправил в проектор первую катушку. Зал, как водится, притих. Киномеханик дал сигнал тушить свет, и… в это мгновение мистер Гаусс решительно поднялся, воскликнул: «Одну минуту, пожалуйста» – и вышел вперед. Он встал на фоне пустого полотняного экрана и с улыбкой обратился к удивленным детям. 17. Победная речь мистера Гаусса – Ребята, – начал хозяин лагеря, – перед тем как мы посмотрим этот замечательный, захватывающий фильм, «Черный пират», я хочу высказать одну мысль по поводу того, что произошло сегодня.Он окинул взглядом безмолвные лица. Герби, втиснутый в один из последних рядов, недоумевал, о чем тут можно говорить. Не лучше ли как можно скорее позабыть этот пенобскотовский кошмар?– Хочу сказать вам, ребята, – продолжал мистер Гаусс, – что сегодня лагерь «Маниту» не был побежден. Воцарилась обморочная тишина, которая в следующий миг взорвалась криками и хлопками. Мистер Гаусс подождал с полминуты, затем поднял руку, и шум стих.– Я смотрел оба матча, – заявил директор. – Знаю счет. И тем не менее говорю вам: воспитанники «Маниту», мы не проиграли сегодня. Мы выиграли. Снова радостные возгласы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111