Итак, ты родился примерно двадцать восемь лет назад, как ты полагаешь, вне брака, в Венеции. Ты вырос во Флоренции и затем отправился в Болонью учиться в университете. Но до того, как ты покинул Флоренцию, папский суд в Риме смягчил, скажем так, обстоятельства твоего незаконного рождения, чтобы ты мог с честью вступить в Доминиканский орден. Все это верно?
Орсо: Да, мои господа.
Десять: А в Болонье, монах, ты изучал каноническое право?
Орсо: Нет, мои господа. Моими предметами были теология и философия.
Десять: Так мы имеем дело с ученым человеком, а?
Орсо: Я не думаю, что я ученый, мои господа.
Десять: По правде говоря, мы тоже в этом сомневаемся, иначе бы ты не оказался вовлеченным в этот… в это нечистое предприятие, именующееся Третьим Городом. Почему ты думаешь, что родился ублюдком в Венеции?
Орсо: Я не говорил – ублюдком…
Десять: Нет, нет, нечего уворачиваться. Это слово для тебя не подходит? Забудем о легальности твоей легитимации. Все занятия юристов – простые уловки, и нам они сейчас неинтересны. В конце концов, ты родился в Венеции и не знаешь, кто были твои отец и мать, так кто же ты, как не ублюдок? Это логично, не так ли, philosophiae doctor ? Итак, расскажи, с чего ты взял, что родился здесь ублюдком?
Орсо: Мне много раз говорили, что я родился здесь, мои господа. Люди, которые заботились обо мне в детстве, всегда называли меня венецианцем, и я полагаю, они знали, что говорили, – семья Барди во Флоренции и мои наставники во флорентийском монастыре Санта-Мария-Новелла.
Десять: Мы перерыли все приходские книги в верхнем и нижнем городе, но нигде пока не обнаружили факта твоего рождения. То, что ты родился в Венеции, удваивает твое предательство, ты это понимаешь?
Орсо: Да, мои господа.
Десять: И что если ты будешь вводить нас в заблуждение, чтобы защитить других, мы можем заставить тебя пройти через ужасающую боль?
Орсо: Мои господа, на мое имя существует траст где-то здесь, в Венеции. Доход выплачивается через Доминиканский орден.
Десять: Секретарь, займитесь этим quam primum . Свяжитесь с местным Орденом и отправьте гонцов к доминиканцам во Флоренцию и Болонью. Проверьте, сможем ли мы подтвердить слова заключенного… Стража, почему заключенный так живо себя ведет? Мы думаем, он не слишком испуган. Вы не выполняете своей работы. [Брата Орсо ставят на колени]… Так-то лучше. А теперь, брат Орсо, когда ты впервые узнал о своем тайном обществе?
Орсо: Около семи лет назад. Брат Алессандро Баседжио, доминиканец, приехал навестить меня в Болонье. Он направлялся в Рим. Но я думаю, вы знаете, что он умер прошлой зимой.
Десять: Не предвосхищай наши вопросы… А этот Баседжио, он был из благородной семьи, ты случайно не знаешь? Да? Ну и что же заставило его приехать к тебе в Болонью?
Орсо: Этого я не ведаю, мои господа. В то время я не знал никого из Венеции, я хочу сказать, не считая трех венецианских студентов в Болонье. Но, казалось, брат Алессандро знал меня или, по крайней мере, знал обо мне. Десять: Это любопытно. Как он мог хоть что-нибудь о тебе знать?
Орсо: Я полагаю, что он узнал обо мне по внутренним каналам, через Орден. Так бывает. Десять: Не порочишь ли ты доминиканцев? Орсо: Нет, мои господа. Я бы никогда не возложил на них ответственность за свои поступки. Десять: Возвращайся к Баседжио. Орсо: Он каким-то образом знал – должно быть, через Орден, – что я работал в больницах для бедных в Болонье и Флоренции, и слышал о моем рвении к работе в братствах, которые приносят утешение осужденным мужчинам и женщинам, тем, кому предстоит умереть. Он этим восхищался и сказал, что вся его группа этим восхищается.
Десять: Еще бы! Его группа, ты сказал?
Орсо: Да, мои господа, и это была моя первая встреча с Третьим Городом, хотя тогда я этого не понимал.
Десять: И что же их так восхищало в твоих деяниях?
Орсо: Они думали, что я работаю во имя милосердия и любви к ближнему, они думали…
Десять: Постой, брат Орсо. Ты, конечно, понимаешь, что находишься здесь не для того, чтобы себя восхвалять… Ты хочешь, чтобы мы поверили, что ты ничего не знал о них, об этой группе из Венеции, в то время как они знали о тебе все?
Орсо: Да, мои господа, именно так и было. Они даже знали, что я родился в Венеции.
Десять: Что ж, что ж, хорошенькую же загадку ты нам задаешь! Тебя научили быть умным в Болонье, не так ли? Мы проверим, насколько ты умен. Ты предполагаешь, что эти призрачные существа из Венеции следили за твоей драгоценной особой. Так?
Орсо: Не совсем, мои господа. Если мне позволено будет так сказать, я не разделяю вашего тона. Но вы правы, они казались мне призрачными. Это подходящее слово.
Десять: Стражники, выведите этого словоохотливого священника из комнаты, пока мы не будем готовы вернуться к его показаниям.
[Опущено]
Десять: Заключенный, расскажи нам о яде, который ты носил при себе. У тебя было много времени перед тем, как стражники схватили тебя. Почему ты его не проглотил, как сделали некоторые твои сообщники? Тебе что – не хватило храбрости?
Орсо: Возможно, я был малодушен, как вы предполагаете… Но было еще одно препятствие. Самоубийство – это лишение себя высшего дара, если речь не идет о непереносимых страданиях. Оно запрещено Церковью, хотя ранняя Церковь восхищалась им у мучеников.
Десять: Переходи к сути.
Орсо: Чтобы спасти членов Третьего Города от рук Совета Десяти, я одобрял самоубийство. Но когда я сам встал перед выбором, я не смог это сделать. У меня было время для молитвы, и в тот момент, когда меня арестовали, все во мне изменилось. Я… я хотел встретиться с Десятью.
Десять: Минуту, пожалуйста. Чего это ты хотел? Ты сказал, что хотел встретиться с нами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83