Я подошел к столу компании «Эр-Гренадер».
– На когда? – спросила девушка-клерк. Синяя жесткая униформа, изящные черты. Только легкий след того, что час слишком ранний, на ее лице. Может быть, макияж, чересчур решительный.
– Сегодня на утро, – сказал я.
– У вас есть билет?
– Боюсь, что нет.
– Бронь? – Она смотрела на экран компьютера.
– Целая куча. Но не на этот рейс.
– Тогда это будет дорого, – сказала она.
– Все в порядке.
Спокойная улыбка. Она сказала:
– Решили с ходу?
– Решил с ходу, в самом деле. – Я смотрел, как она поднимает глаза от экрана.
– Есть что-нибудь? – спросил я.
Она не могла не слышать озабоченность в моем голосе.
– Думаю, да, – сказала она. – Подождите минутку. – Она посмотрела через плечо на часы. – У нас есть одно место на рейс в Альбертвилль в 9.20.
– Неплохо.
Она пробежалась по клавиатуре.
– Когда вы хотите вернуться?
– Не имеет значения, – сказал я.
Она улыбалась.
– Вы действительно удираете.
– Еще бы!
– Но мне все-таки нужно знать дату возвращения.
– Как насчет следующей недели?
Снова клавиатура.
– Суббота вас устроит?
– Превосходно. Люблю возвращаться домой по субботам.
Я уплатил ей наличными.
– О, – сказала она. – Давным-давно не видела, чтобы кто-то платил наличными.
Она отошла к другому окошку, чтобы разменять деньги. Вернувшись, она сказала:
– Вы везете с собой багаж?
– Нет.
– Ваш паспорт?
– Вот он.
Она посмотрела в паспорт.
– Я вас знаю.
Послышался тихий звон. Она вручила мне посадочный талон.
– Приятного путешествия, – сказала она.
Я купил в дьюти-фри бутылку русской водки, а рядом – роман Элмора Леонарда. Секунду я колебался. Я думал, может быть, я должен взять себе что-нибудь хорошее, но потом решил – нет, ты не должен больше так думать.
То же самое было у стойки с сандвичами. Девушка в зеленом халатике спросила меня, положить ли мне масла в сандвич с тунцом. Я открыл было рот, чтобы отказаться, но потом сказал:
– Конечно.
– Соль?
– Побольше, – сказал я.
Она, улыбнувшись, посмотрела на меня и спросила:
– Вы были на диете?
– Что-то вроде того.
– По мне, вы выглядите прекрасно, – сказала она. – Мужчинам вроде вас диета не нужна.
Я подумал: водитель лимузина был прав.
В самолете я сел у окна; обычно я садился у прохода на случай, если мне понадобится пописать, но на этот раз я хотел видеть все, я хотел видеть, как город уходит у нас из-под ног. Мой город, мой дом, там, рядом с тисками домов у парка, это мой старый район, тот, где я играл в «кошелек или жизнь» туманными вечерами, и ходил кататься на санках, и совершал свои мелкие преступления. По этим улицам я мчался на велосипеде. Самолет описывал над городом дугу, каким он стал огромным, утреннее солнце сверкало в оконных стеклах, мили и мили автомобилей выстроились по дороге до горизонта. Через озеро, внизу лодка с парусом, грузовое судно, словно на картине Тони Беннета. Кто бы мог подумать, что Тони Беннет такой хороший художник?
А потом вперед и вверх, вперед и вверх, вперед и вверх. В сторону дома. В последний раз в сторону дома. Один последний прощальный взгляд на город, последний снимок этих домов, деревьев, церквей. Этих двориков, мощенных теплым камнем. Его здесь больше нет. Я не чувствую его больше. Он умер.
– Могу я предложить вам завтрак, сэр? – сказала стюардесса.
Одну секунду я размышлял.
– Нет, но вы можете принести мне выпить.
– Еще слишком рано, бар не работает.
– Что ж, если вы сможете раздобыть мне выпить, прекрасно. Если нет – это тоже прекрасно.
Она вернулась со стаканом томатного сока и сунула мне крошечную бутылочку водки.
– Никому не говорите, – шепнула она.
Я вылил водку в стакан. Я смотрел в окно, теперь под нами было тридцать тысяч футов. Перистое облако пролетело под нами, потом другое, догоняя остальное стадо, я полагаю. Потерянное облако. Я почувствовал, как начала действовать водка; шея расслабилась. Я откинулся на спинку кресла. Закрыл глаза.
Кто-то рядом со мной спросил:
– Это ваше?
Женщина, сидящая у прохода, протянула мне журнал. Тощая, острый подбородок, короткая стрижка – вид хорошо ухоженной вороны.
– Нет, – сказал я.
– В этих самолетах никогда не дадут ничего хорошего почитать.
Я не ответил.
– Все хорошее тут же разбирают. Люди садятся в самолет, а потом, когда прилетели, берут с собой журнал.
Я хлебнул из своего стакана.
– Это так.
– Только подумать! Люди берут с собой журналы, когда выходят из самолета. Невероятно.
Я почувствовал, как все мои мускулы напряглись. Подумал: расслабься.
– Вы не хотите, чтобы с вами разговаривали, не так ли? – спросила она.
– Нет, я не возражаю.
– Это так необычно – встретить в самолете человека, который не хочет разговаривать.
Мы посидели в тишине; как приятно не думать о том, что бы такое сказать. Через некоторое время она открыла журнал и принялась читать. Демонстративно. Я думал: теперь я свободен от всего этого. Можете снять этот камень с моей души и повесить его на шею кому-нибудь другому.
Она сказала:
– Я еду, чтобы встретиться со своим бойфрендом. На случай, если у вас есть какие-то сомнения.
Я ничего не мог с собой поделать. Было что-то в настойчивой обнаженности ее чувств, что просто заставляло рассмеяться вслух.
– Что?
Она сказала:
– Я не хочу, чтобы вы думали, будто я просто летаю туда-сюда на самолетах, высматривая мужчин.
– Я в самом деле так не думал, – сказал я.
– У людей иногда бывают довольно странные идеи.
Когда я снова посмотрел в ее сторону, она оказалась прямо передо мной и словно смотрела какое-то веселое кино, которое крутилось у нее в голове, ее сухие губы слегка раздвинулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35