Джерри внутренне ахнул. Семь лет, Гард и псы, это – мало?! Семь лет в учениках, что ли? Эрфан прочел в его глазах и кривенько, как только он умел, ухмыльнулся:
– Да, мышка Джерри, да. Тебе этот срок покажется вечностью, не отрицаю. Столь ленивому созданию непросто будет усвоить все, что я собираюсь в тебя запихнуть. А пока – пойдем. Сегодня я сделаю тебе первый подарок. Авансом. Заодно увидишь, каков будет конечный результат.
– Подарок?
– Самый что ни на есть. Надеюсь, это тебя не разбалует.
– И куда же мы идем?
Эрфан зевнул и бросил в Джерри собственным плащом.
– К убийце твоего отца, малыш. Куда же еще? Как ты хочешь, чтобы он умер? Тайно, или при всех? Ночью, днем? Самоубийство? Хочешь, чтобы он исповедал тебе все под пытками?
– Н-нет… Я… – тошнота подобралась к самому корню языка. Вот-вот вырвет.
Смешок.
– Или ты его простил, а, юный висельник? По-божески?
Эрфан заливисто, немного визгливо захохотал. Джерри старался не смотреть на алый дым, снова просочившийся в комнату, на окутанные этим туманом башмаки спутника. Но не получалось.
– Пойдем.
Джерри был слишком ошарашен, чтобы подробно рассматривать таинственное Межмирье, сквозь которое Иноходец волочил его. Розовое. Мерцающее. Коридор коридором.
Труппа остановилась на ночлег в поле. Все сидели у костра. Все молчали. Вики вязала платок с бахромой. Тори бесцельно тыкала палкой в костер, вызывая снопы искр. Дан искал дно в очередной бутылке. Бэт, еще больше скособочившись, беззвучно плакала, и от этого сердце Джерри, притаившегося в высокой сухой траве, сжалось. Потом он заметил синяк на пухлой, изрытой оспинками, щеке костюмерши, и с ненавистью выматерился. Эрфан приподнялся на локтях, внимательно рассматривая людей.
– Лежать здесь, – сказал деловито и строго. – Дернешься – пожалеешь.
Ветер шевелил сухой бурьян. Эрфан выпрямился и спокойным шагом пошел к огню. Любой бы вздрогнул – настолько бесшумно появился он перед актерами, словно в порядке вещей среди ночи человеку бродить одному по степи.
– Вечер вам, – сказала Вики. – Присаживайтесь к костру, добрый господин.
Цыганка всегда продолжала жить по таборным законам: ЧТО бы ни вышло к твоему костру, поприветствуй и предложи место рядом. Заповедь дороги. Может, это и вовсе степной дух, тогда тем более ни хамство, ни чрезмерное любопытство ему не по нутру.
Эрфан не удостоил ни поклоном, ни улыбкой. Ничем.
– Вечер и тебе, женщина. Не могу принять твое приглашение, у меня мало времени, – и, глядя прямо на Дана – Встань.
Тот опешил, но поднялся скорее гневно, чем послушно. Джерри сглотнул – грузная туша казалась вчетверо больше стройного, изящного Эрфана.
– Ты, бродячий актер по имени Дан, обвиняешься в убийстве человека по имени Шеннон и лжесвидетельстве против его сына.
Почти как в пьесе. Только речь Эрфана вовсе не кажется высокопарной.
Вики, Тори и Бэт вскочили и сбились испуганной, изумленной кучкой у повозки. Дан засмеялся:
– Комедиант. Пришел проситься в труппу на место нашего воришки?
И Дан очень похоже закатил глаза, высунул язык и задергался, изображая повешение.
– Я, Иноходец Эрфан, собираюсь тебя убить. Ни в одном из миров не будет места для того, чья жизнь прервана Иноходцем. Если же вдруг произойдет ошибка, и колесо солнца попадет в выбоину, и порядок вещей изменится, и ты вновь возродишься… Что ж, придется убить тебя еще раз.
С этими словами Эрфан подошел и просто взял Дана за горло. И оторвал от земли.
Джерри, сглатывая горькую слюну страха, смотрел. Тори безумно завыла и куда-то рванула в ночь. Бэт и Вики молчали. Вики – невозмутимо, отрешенно, Бэт (добрая, милая, сострадательная Бэт! ), – почти с торжеством.
Эрфан сжимал ладонь, огромное оплывшее тело Дана жутко дергалось. Пальцы сжимались, сжимались… Джерри сунул себе в рот край рубахи, чтобы не заорать, когда длинные тонкие музыкальные пальцы Иноходца свелись в кулак одним движением, и голова Дана упала на землю отдельно от туловища. Кровь зашипела в огне, кровь испачкала, наверное, и небо и землю, и всю степь – декорацию к этой короткой пьесе. Несколько секунд. Никакого сопротивления.
Джерри лежал с подветренной стороны, но запах крови от плюхнувшегося рядом Эрфана невозможно было не ощутить.
– Ты удовлетворен? Есть еще кто-то, кому ты хотел бы отомстить?
– Все… – прошептал парень. – Благодарю, Иноходец.
– Какой вежливый. Пойдем. У нас мало времени, юный висельник, очень мало.
Но сын Шеннона смотрел вперед. Туда, где Вики впрягала в повозку лошадь, туда, где белая, точно полотно, Бэт всматривалась в ночную степь.
– Джерри! – громко сказала она.
Цыганка сильно вздрогнула, испуг передался лошади, и та заартачилась, попятилась задом.
– Джерри, ты здесь? Мальчик мой… Джерри.
Точно слепая, выставив вперед руку, а второй опираясь на палку, Бэт двинулась к зарослям. Бледное лицо со следами побоев, светлые глаза, полные слез, надвигались на того, кто лежал в высокой траве и кусал руку, принуждая себя молчать, молчать.
Звон браслетов рассеял наваждение. Смуглые руки Вики, которая справилась с конем, обняли сзади Бэт за дрожащие плечи.
– Успокойся, – прошептала цыганка. – Там никого нет. Забудь все, что видела, дорогая, пожалуйста, поедем.
– Джерри, – застонала та, – маленький мой…
– Ему хорошо сейчас, Бэт. Ему не больно. Светло и радостно. Пойдем, Бэт. Оставь в покое его душу, не зови.
– Джерри пропал, Вики. Мальчик сбежал посмотреть львов. Что я скажу Шеннону, когда он вернется?
– Пойдем, Бэт, – повторяла цыганка, судя по голосу кусая губы. – О, дорогая, тебе нужно отдохнуть.
Бэт позволила увести себя в повозку, но в тишине все еще слышны были горькие полувсхлипы-полустоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75