и если ты должен говорить о ней, то не стыдись говорить, лепеча.
Говори, лепеча: Это моё добро, каким я люблю его, каким оно всецело
мне нравится, и лишь таким я хочу его.
Не потому я хочу его, чтобы было оно божественным законом, и не
потому я хочу его, чтобы было оно человеческим установлением и человеческой
нуждой: да не служит оно мне указателем на небо или в рай.
Только земную добродетель люблю я: в ней мало мудрости и всего меньше
разума всех людей.
Но эта птица свила у меня гнездо себе, поэтому я люблю и прижимаю её
к сердцу теперь на золотых яйцах она сидит у меня .
Так должен ты лепетать и хвалить свою добродетель.
Некогда были у тебя страсти, и ты называл их злыми. А теперь у тебя
только твои добродетели: они выросли из твоих страстей.
Ты положил свою высшую цель в эти страсти: и вот они стали твоей
добродетелью и твоей радостью.
И если б ты был из рода вспыльчивых, или из рода сластолюбцев, или
изуверов, или людей мстительных:
Всё-таки в конце концов твои страсти обратились бы в добродетели и
все твои демоны в ангелов.
Некогда были дикие псы в погребах твоих, но в конце концов обратились
они в птиц и прелестных певуний.
Из своих ядов сварил ты себе бальзам свой; ты доил корову скорбь
свою, теперь ты пьёшь сладкое молоко её вымени.
И отныне ничего злого не вырастает из тебя, кроме зла, которое
вырастает из борьбы твоих добродетелей.
Брат мой, если ты счастлив, то у тебя одна добродетель, и не более:
тогда легче проходишь ты по мосту.
Почтенно иметь много добродетелей, но это тяжёлая участь, и многие
шли в пустыню и убивали себя, ибо они уставали быть битвой и полем битвы
добродетелей.
Брат мой, зло ли война и битвы? Однако это зло необходимо, необходимы
и зависть, и недоверие, и клевета между твоими добродетелями.
Посмотри, как каждая из твоих добродетелей жаждет высшего: она хочет
всего твоего духа, чтобы был он её глашатаем, она хочет всей твоей силы в
гневе, ненависти и любви.
Ревнива каждая добродетель в отношении другой, а ревность ужасная
вещь. Даже добродетели могут погибнуть из-за ревности.
Кого окружает пламя ревности, тот обращает наконец, подобно
скорпиону, отравленное жало на самого себя.
Ах, брат мой, разве ты никогда ещё не видел, как добродетель клевещет
на себя и жалит самое себя?
Человек есть нечто, что должно превзойти; и оттого должен ты любить
свои добродетели ибо от них ты погибнешь.
Так говорил Заратустра.



О бледном преступнике


Вы не хотите убивать, вы, судьи и жертвоприносители, пока животное не
наклонит головы? Взгляните, бледный преступник склонил голову, из его глаз
говорит великое презрение.
Моё Я есть нечто, что должно превзойти: моё Я служит для меня
великим презрением к человеку так говорят глаза его.
То, что он сам осудил себя, было его высшим мгновением; не
допускайте, чтобы тот, кто возвысился, опять опустился в свою пропасть!
Нет спасения для того, кто так страдает от себя самого, кроме быстрой
смерти.
Ваше убийство, судьи, должно быть жалостью, а не мщением. И, убивая,
блюдите, чтобы сами вы оправдывали жизнь!
Недостаточно примириться с тем, кого вы убиваете. Ваша печаль да
будет любовью к сверхчеловеку: так оправдаете вы свою всё ещё жизнь!
Враг должны вы говорить, а не злодей ; больной должны вы говорить, а
не негодяй ; сумасшедший должны вы говорить, а не грешник .
И ты, красный судья, если бы ты громко сказал всё, что ты совершил
уже в мыслях, каждый закричал бы: Прочь эту скверну и этого ядовитого
червя!
Но одно мысль, другое дело, третье образ дела. Между ними не
вращается колесо причинности.
Образ сделал этого бледного человека бледным. На высоте своего дела
был он, когда он совершал его; но он не вынес его образа, когда оно
совершилось.
Всегда смотрел он на себя как на свершителя одного свершения.
Безумием называю я это: исключение обернулось ему сущностью его.
Черта околдовывает курицу; чертовщина, которой он отдался,
околдовывает его бедный разум безумием после дела называю я это.
Слушайте вы, судьи! Другое безумие существует ещё это безумие перед
делом. Ах, вы вползли недостаточно глубоко в эту душу!
Так говорит красный судья: но ради чего убил этот преступник? Он
хотел ограбить .
Но я говорю вам: душа его хотела крови, а не грабежа он жаждал
счастья ножа!
Но его бедный разум не понял этого безумия и убедил его. Что толку в
крови! говорил он. Не хочешь ли ты по крайней мере совершить при этом
грабёж? Отмстить?
И он послушался своего бедного разума: как свинец, легла на него его
речь и вот, убивая, он ограбил. Он не хотел стыдиться своего безумия.
И теперь опять свинец его вины лежит на нём, и опять его бедный разум
стал таким затёкшим, таким расслабленным, таким тяжёлым.
Если бы только он мог тряхнуть головою, его бремя скатилось бы вниз;
но кто тряхнёт эту голову?
Что такое этот человек? Куча болезней, через дух проникающих в мир:
там ищут они своей добычи.
Что такое этот человек? Клубок диких змей, которые редко вместе
бывают спокойны, и вот они расползаются и ищут добычи в мире.
Взгляните на это бедное тело! Что оно выстрадало и чего страстно
желало, вот что пыталась объяснить себе эта бедная душа она объясняла это
как радость убийства и алчность к счастью ножа.
Кто теперь становится больным, на того нападает зло, которое теперь
считается злом: страдание хочет он причинять тем самым, что ему причиняет
страдание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14