ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Но ведь то, что умеют делать белые врачи, Канксерихи не практикует... Она лечит по-своему... Каждая медицина хороша для своего народа...
– Я верю Канксерихи...
– Хорошо, она займется вами.
Женщина, видимо, была рядом с хижиной, потому что появилась сразу же, без тени смущения или испуга улыбнулась гостям, заметила некоторое удивление в глазах Штирлица и сказала что-то на своем языке.
– Она не умеет объясняться так, как белые, – пояснил вождь. – Я стану переводить ее слова на ваш язык. Она говорит, что вы, – он посмотрел на Штирлица, – никогда еще не видели такой большой и сильной женщины. Это правда?
Действительно, Канксерихи была очень толстой, живот был прямо-таки громадным, и поэтому обнаженная грудь казалась детской, недоразвитой.
– Я редко встречал таких красивых женщин, – ответил Штирлиц.
Лицо Канксерихи было и впрямь красивым, нежно-шоколадного тона; красота ее при этом таила в себе не вызов (Штирлиц отчего-то вспомнил подругу Роумэна; воистину, вызывающе красива), а, наоборот, умиротворяющее спокойствие.
Вождь снова кивнул, перевел слова Штирлица женщине, та чуть улыбнулась и произнесла несколько фраз; говорила она нараспев, словно бы растягивая удовольствие.
– Канксерихи говорит, что вы правы. Она действительно очень красива. Что вы от нее хотите? Предсказания по поводу вашего здоровья? Или врачевания?
– И того, и другого.
– Что? – не понял Квыбырахи. – Какого «другого»?
– Он хочет и предсказания, и лечения, – помог Шиббл, повторив Штирлицу: – Говорите ясными фразами, я же предупреждал.
Женщина пошла в угол дома, вернулась оттуда с большим мешком, развернула его посреди комнаты и начала раскладывать содержимое вокруг себя, словно девочка, готовящаяся к игре «во взрослых»: веера, высокую шапку из перьев, амулеты, острые деревянные палочки, кости, ракушки, опахала разной величины и цвета, баночки с сушеными травами и длинные, причудливой формы коренья; присмотревшись, Штирлиц заметил, что все коренья напоминают людей, замерших в той или иной позе.
Женщина надела на себя высокую шапку из перьев, взяла большое опахало и вышла на улицу. Штирлиц слышал, как она приказала что-то своим низким поющим голосом, – сразу же раздался топот босых ног, – потом произнесла несколько одинаковых, словно заклинание, фраз, и настала тишина.
– Сейчас ей принесут снадобье, – пояснил вождь. – Это сделает ребенок, потому что он чист. Без снадобья она не сможет делать свое дело, а вы – излечиться... Чем вы отблагодарите ее? Она после своего дела два дня лежит без движения, очень устает...
– Вот, пожалуйста, – сказал Шиббл, достав из кармана огрызок карандаша, три пуговицы, гильзу и красивую пудреницу.
– О, как красиво, – заметил Квыбырахи, взяв пудреницу. – Что это?
– Магический сосуд для окрашивания лица, – ответил Шиббл.
– А зачем окрашивать лицо? – поинтересовался Квыбырахи. – Перед церемонией обращения к душам отцов с просьбой о ниспослании хорошей охоты?
– Можно, – легко согласился Шиббл. – Но лучше, когда эту мазь используют перед днем любви.
– Ага, – кивнул вождь, – я понял, – и он положил пудреницу рядом с собой. – Я недавно взял двух молоденьких жен, попробую окрасить их лица из вашего магического подарка. Благодарю... Теперь скажите-ка мне, – он посмотрел на Штирлица, – вы понимаете смысл наших слов, которые необходимо знать перед тем, как женщина займется вами? Например, смысл слова «пейотль»?
– Нет, не знаю.
– Он, – вождь кивнул на Шиббла, – знает, пусть объяснит, ему проще.
– На языке науталь, – сказал англичанин, – так обозначают кактус... Самый маленький, паршивый, а не такой, что растет здесь, в сельве... Вообще-то странно, – Шиббл усмехнулся, – я расспрашивал наших дурачков с сачками, которые бабочек ловят, так они говорят, что словечко, нездешнее, пришло из Мексики... Из пейотля варят зелье... Они его пьют, когда начинают танцевать – по-своему, с криками, плачем, угрозами, мольбой, копьями машут... Очень впечатляет. От него дуреешь, в нем сила какая-то, правда... Выпьешь полстакана и чувствуешь, будто вот-вот взлетишь. Говорят, что в этом самом... как его...
– Пейотль...
– Память у вас ничего себе... Точно – шпик... Да, так вот, в этом самом пейотле есть какие-то особые наркотики и витамины, нам, белым, толком неизвестные, вот и хочется вознестись к дедушке...
– Это вы о боге?
– О ком же еще? В Мексике, говорят, даже религия родилась из-за этого самого...
– Пейотля.
– Ну, да, верно... Называется «чост данс релиджен», ничего, а?
– Часто пробовали пейотль?
– Один раз. Больше не буду.
– Почему?
– А после него мир маленьким кажется, жить скучно...
Квыбырахи едва заметно улыбнулся и продолжил:
– Вы знаете, что такое манито ?
– Нет.
– Это нужно знать. Он, – Квыбырахи кивнул на Шиббла, – так и не понял, что это означает... Наверное, он думал о другом и не слушал, что я ему рассказал... Не поняв манито , нельзя надеяться на исцеление. Это незримая сила, которой подчинена жизнь каждого человека. У тебя свой манито , у него – другой, а у меня – третий. Сколько на свете людей, столько и манито ...
– А – бог? – спросил Шиббл. – Бог один. И для всех.
– Так говорят отцы-иезуиты. Поэтому мы и прячемся от них в сельве, – ответил вождь. – Один не может принадлежать всем. Он не может иметь столько глаз, чтобы увидеть каждого на земле, как же он может помочь им?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209
– Я верю Канксерихи...
– Хорошо, она займется вами.
Женщина, видимо, была рядом с хижиной, потому что появилась сразу же, без тени смущения или испуга улыбнулась гостям, заметила некоторое удивление в глазах Штирлица и сказала что-то на своем языке.
– Она не умеет объясняться так, как белые, – пояснил вождь. – Я стану переводить ее слова на ваш язык. Она говорит, что вы, – он посмотрел на Штирлица, – никогда еще не видели такой большой и сильной женщины. Это правда?
Действительно, Канксерихи была очень толстой, живот был прямо-таки громадным, и поэтому обнаженная грудь казалась детской, недоразвитой.
– Я редко встречал таких красивых женщин, – ответил Штирлиц.
Лицо Канксерихи было и впрямь красивым, нежно-шоколадного тона; красота ее при этом таила в себе не вызов (Штирлиц отчего-то вспомнил подругу Роумэна; воистину, вызывающе красива), а, наоборот, умиротворяющее спокойствие.
Вождь снова кивнул, перевел слова Штирлица женщине, та чуть улыбнулась и произнесла несколько фраз; говорила она нараспев, словно бы растягивая удовольствие.
– Канксерихи говорит, что вы правы. Она действительно очень красива. Что вы от нее хотите? Предсказания по поводу вашего здоровья? Или врачевания?
– И того, и другого.
– Что? – не понял Квыбырахи. – Какого «другого»?
– Он хочет и предсказания, и лечения, – помог Шиббл, повторив Штирлицу: – Говорите ясными фразами, я же предупреждал.
Женщина пошла в угол дома, вернулась оттуда с большим мешком, развернула его посреди комнаты и начала раскладывать содержимое вокруг себя, словно девочка, готовящаяся к игре «во взрослых»: веера, высокую шапку из перьев, амулеты, острые деревянные палочки, кости, ракушки, опахала разной величины и цвета, баночки с сушеными травами и длинные, причудливой формы коренья; присмотревшись, Штирлиц заметил, что все коренья напоминают людей, замерших в той или иной позе.
Женщина надела на себя высокую шапку из перьев, взяла большое опахало и вышла на улицу. Штирлиц слышал, как она приказала что-то своим низким поющим голосом, – сразу же раздался топот босых ног, – потом произнесла несколько одинаковых, словно заклинание, фраз, и настала тишина.
– Сейчас ей принесут снадобье, – пояснил вождь. – Это сделает ребенок, потому что он чист. Без снадобья она не сможет делать свое дело, а вы – излечиться... Чем вы отблагодарите ее? Она после своего дела два дня лежит без движения, очень устает...
– Вот, пожалуйста, – сказал Шиббл, достав из кармана огрызок карандаша, три пуговицы, гильзу и красивую пудреницу.
– О, как красиво, – заметил Квыбырахи, взяв пудреницу. – Что это?
– Магический сосуд для окрашивания лица, – ответил Шиббл.
– А зачем окрашивать лицо? – поинтересовался Квыбырахи. – Перед церемонией обращения к душам отцов с просьбой о ниспослании хорошей охоты?
– Можно, – легко согласился Шиббл. – Но лучше, когда эту мазь используют перед днем любви.
– Ага, – кивнул вождь, – я понял, – и он положил пудреницу рядом с собой. – Я недавно взял двух молоденьких жен, попробую окрасить их лица из вашего магического подарка. Благодарю... Теперь скажите-ка мне, – он посмотрел на Штирлица, – вы понимаете смысл наших слов, которые необходимо знать перед тем, как женщина займется вами? Например, смысл слова «пейотль»?
– Нет, не знаю.
– Он, – вождь кивнул на Шиббла, – знает, пусть объяснит, ему проще.
– На языке науталь, – сказал англичанин, – так обозначают кактус... Самый маленький, паршивый, а не такой, что растет здесь, в сельве... Вообще-то странно, – Шиббл усмехнулся, – я расспрашивал наших дурачков с сачками, которые бабочек ловят, так они говорят, что словечко, нездешнее, пришло из Мексики... Из пейотля варят зелье... Они его пьют, когда начинают танцевать – по-своему, с криками, плачем, угрозами, мольбой, копьями машут... Очень впечатляет. От него дуреешь, в нем сила какая-то, правда... Выпьешь полстакана и чувствуешь, будто вот-вот взлетишь. Говорят, что в этом самом... как его...
– Пейотль...
– Память у вас ничего себе... Точно – шпик... Да, так вот, в этом самом пейотле есть какие-то особые наркотики и витамины, нам, белым, толком неизвестные, вот и хочется вознестись к дедушке...
– Это вы о боге?
– О ком же еще? В Мексике, говорят, даже религия родилась из-за этого самого...
– Пейотля.
– Ну, да, верно... Называется «чост данс релиджен», ничего, а?
– Часто пробовали пейотль?
– Один раз. Больше не буду.
– Почему?
– А после него мир маленьким кажется, жить скучно...
Квыбырахи едва заметно улыбнулся и продолжил:
– Вы знаете, что такое манито ?
– Нет.
– Это нужно знать. Он, – Квыбырахи кивнул на Шиббла, – так и не понял, что это означает... Наверное, он думал о другом и не слушал, что я ему рассказал... Не поняв манито , нельзя надеяться на исцеление. Это незримая сила, которой подчинена жизнь каждого человека. У тебя свой манито , у него – другой, а у меня – третий. Сколько на свете людей, столько и манито ...
– А – бог? – спросил Шиббл. – Бог один. И для всех.
– Так говорят отцы-иезуиты. Поэтому мы и прячемся от них в сельве, – ответил вождь. – Один не может принадлежать всем. Он не может иметь столько глаз, чтобы увидеть каждого на земле, как же он может помочь им?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209