Я буду пить и бредить,
а вы будете слушать. Согласны?
- Если найдутся чистые стаканы.
- Возьми на кухне.
Таня принесла стаканы, плеснула по чуть-чуть себе и Сергею, они сели
на диване рядом (как одноклассники в гостях у старшего друга, подумал
Сергей),
Бредил он на тему развития капитализма в России, на тему проблем пе-
ревода с плохого английского на хороший русский, поскольку с хорошего
английского книги сейчас никому не нужны. Бредил он также на тему стран-
ности человеческих отношений, когда тот, кто тебя боготворил, в одно-
часье почему-то перестает тебя видеть вообще, хотя, кажется, ни ты не
изменился, ни этот человек не изменился.
К исходу часа он, порядочно опьянев, стал бредить на тему политики.
- Если ты будешь так гнать, ты свалишься, - сказала Таня. - Это не-
честно.
- Ты часто видела меня свалившимся?
- Ты лошадь, - признала Таня. - Это тебя погубит.
- Я нарочно спешу допить эту литровую бутыль, чтобы кончилось, чтобы
у меня был повод пойти по делу, за выпивкой. Не могу же я сам себе приз-
наться, что настолько подл и пошл, что предоставил свою квартиру своей
жене для свидания с любовником.
- Не ерничай.
- Судьба ерничает, я только подпеваю. Осталось полстакашка всего - и
десять минут. Бредить мне надоело. Мне хочется сказать что-нибудь прос-
тое. Мужицкое. Мужественное. Бесхитростное. Благословить, что ли. - Он
поднял полстакашка и благословил: - Будь ты проклята, Танюша, хотя дай
Бог тебе сто лет жизни. Будь я проклят, что не могу тебя вернуть. Я ви-
новат во всем. Один. Я от тебя - идиот - к другим женщинам... Идиот. На
что я надеялся? Ты не умела прощать. Сейчас умеешь? Не отвечай. Парень,
как тебя там? Ты знаешь, что она обожает тебя? Ты для нее свет в окошке.
Она не была у меня два с половиной года - и вдруг пришла. С тобой. Чувс-
твуй это, парень. Если ты сделаешь ей больно, я тебя убью. Я урою тебя.
Она тебя обожает. Я знаю этот ее взгляд. Она так смотрела на меня ког-
да-то. Смотрела или нет, Танюша? Да или нет?
- Смотрела. Час прошел.
- Да. Битый час вы терпели меня. В английском нет такого выражения -
битый час. Вслушайтесь: битый час! Избитый час, измочаленный, поувечен-
ный, поуродованный.
Алексий залпом выпил полстакашка, качнулся, но выпрямился, подошел к
шкафу, распахнул, вырвал из недр свитер, долго напяливал на голое тело,
потом выдрал оттуда же, из-под кучи одежды, джинсовую линялую куртку,
потом пошел в прихожую, врезался по пути плечом в косяк, оба выдержали
удар - и он и косяк, в прихожей долго возился - видимо, обуваясь. Таня
сидела, выпрямившись, слушала, ждала. Сейчас хлопнет дверь.
Вместо этого - тишина.
Она встала, выглянула. Сергей тоже.
Алексий лежал, нелепо раскинувшись на полу. Один ботинок был наполо-
вину натянут на огромную его ступню. Второй валялся поодаль. Наверное,
Алексий хотел достать его, не перемещаясь, тянулся рукой - да так и ос-
тался, в позе человека, бросившего смелую гранату во врага и тут же сра-
женного вражеской пулей.
Они опять сели на диван, как одноклассники, руки на коленях.
- Нет, она знает, что делает, - сказала Таня.
- Кто?
- Судьба. У тебя есть деньги?
- Сколько нужно?
- Столько, сколько стоит снять номер в гостинице. Ненавижу гостиницы.
- А сколько стоит номер в гостинице?
- Не знаю. Тысяч сто. Это неважно. Я же сказала: ненавижу гостиницы.
И вообще, не хочу изменять мужу. Что делать, а? Когда поезд на Саратов?
- У меня и билета нет.
- Возьмешь. Или на проходящий какой-нибудь.
- Извини. Я тебя не понимаю.
- Все ты понимаешь.
- Я думал о тебе. Я хотел с тобой быть. И хочу. Давай что-нибудь при-
думаем.
- Я уже придумала. Езжай домой. Ты где-то там есть, я об этом знаю -
и мне больше ничего не нужно. Он спит как мертвый. Мы теряем время.
- Я только что это хотел сказать.
- Почему не сказал?
- Не успел.
- А теперь поздно.
- Нет. Не поздно.
Сергей обнял ее. Она усмехнулась. Поцеловала его в щеку. Сказала:
- Тебе пора.
- Нет.
- Пора, пора. Ты в школе тоже был отличником?
- Нет.
- Разве?
- На что ты сердишься?
- Разве?
Они молча и торопливо дошли до метро. Час "пик", люди возвращаются с
работы - оказывается, в Москве кто-то все-таки работает днем. Поезда пе-
реполнены. Они смеялись, втискиваясь, хотя сказано уже было "Осторожно,
двери закрываются!", но двери придерживали почти во всех вагонах, и они
тоже - собой. Втиснулись, Сергей вытянул руку, ища, за что уцепиться,
его развернуло плотным многолоктевым, многоплечевым, многотуловищным
движением, он сопротивлялся, чтобы повернуться к Тане и опять смеяться с
нею - лицо в лицо. Повернулся, двери стукнулись, закрываясь, Таня оста-
лась там и смотрела в сторону. Он постучал кулаком по стеклу. Она повер-
нулась и пошла - неторопливо, как ходят никуда не спешащие люди, особен-
но заметные в суматошных людских потоках.
В поезде он почувствовал облегчение и спокойствие. Он сразу же начал
дремать, но лечь нельзя было, ему досталась нижняя полка, на которой си-
дела тетя с верхней полки и кушала вот уже второй час. Он предложил ей
поменяться полками, но она почему-то отказалась с подозрительностью. На
верхней оно недоступней, надежней... Двум девушкам он постеснялся это
предложить, девушкам вида и возраста - медучилище или педагогическое. Им
это идет. Спросить бы, проверить, но опять как-то неловко. Одна все пос-
матривает на него, посматривает, посматривает.
Он пошел в туалет.
Девушка поджидала его.
- Вы Сергей Иванов?
- Допустим.
- Группа "Пятый угол", да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17