Но ты подумаешь?
– Конечно подумаю. Но учти, папа умер всего неделю назад, и пока я не узнаю, чего он хотел и почему...– Понимаю, дорогая моя, понимаю. Извини. Не самое удачное время говорить о разделе имущества и расставании с Эшли, но когда мы начинали, то не знали, что с твоим отцом так обернется. А теперь и мой отец заболел и сходит с ума от беспокойства, а обстоятельства давят – черт бы их побрал!Снова наступила тишина, но уже другая. Удары молота смолкли. Я подумала о сломанной кошке под водой и почему-то о павильоне в буйно разросшейся жимолости, окруженном изогнувшимися тисами, и о Кэти, спрашивающей: «Это тот самый стол, где он писал свои стихи?».– А Френсис? – вдруг спросила я. – Что Френсис думает обо всем этом? Мне казалось, он любит Эшли.– Любит, – согласился Джеймс. – Он пережиток прошлого, наш братец Френсис. И если бы все развалилось на части, он все равно не заметил бы, сидя в лабиринте и сочиняя стихи, как Уильям Эшли. Что я такого сказал? Ты аж подскочила.– Да нет, ничего. Ты просто прочел мои мысли. И часто ты это делаешь?Пауза, примерно на четыре такта моего сердца. Потом Джеймс непринужденно ответил:– От случая к случаю мы с близнецом пользуемся этим. Наследие Бесс Эшли, цыганки, ты разве не знала?– Наверное, здорово экономите на телефонных звонках? – пошутила я.Он рассмеялся:– О, конечно! Но ты говорила о Френсисе. Сомневаюсь, что он откажется помочь разорвать траст. Дело в том, что, даже если мы его разорвем, у нас нет никаких планов на сам дом. Его невозможно продать, так что просто придется остаться добродетельными и оставить поместье как уголок древней Англии на этом тесном островке. Пустить в ход можно только землю.– Для чего?– Чтобы получить наибольший доход.– Больше всего она принесет, если сдать участки под строительство.И то, что не договорила я, сказал он:– А что, почему бы и нет? Людям нужны дома. И когда через Пенни-Флэтс проложат новое шоссе, мы окажемся на трассе в Бирмингем. – Наверное, он что-то почувствовал в моем молчании, потому что с легким раздражением добавил: – Послушай, Бриони, ты сказала, что трезво смотришь на вещи. Ведь то, что мы здесь играли детьми, само по себе не значит, что и наши дети получат такую же возможность, да и – боже мой! – захотят ли они здесь играть?– Я ничего такого и не говорила. Я думала о других, кого это тоже коснется. Может быть, и папа думал о том же. Например, о викарии. Что станет с ним? Наверное, ничего страшного, хотя трудно представить мистера Брайанстона ютящимся в двухквартирном доме без сада. Но еще есть Гендерсоны и Роб Гренджер. Их дома ты тоже продашь?– А почему нет? Конечно, им в первую очередь будет предоставлено право выкупить дома.– Гендерсоны смогли бы, но Робу, боюсь, это не по карману.– Странно. В конце концов, у него ферма. Если он не сумел извлечь из нее доход, почему же мы должны отвечать за это?..– Будь справедлив. Все, что они зарабатывали, его отец пропивал до последнего пенни, а по субботам без меры бил самого Роба и его мать. Он оставил их по уши в долгах, и если Робу не удалось скопить на дом после смерти этой старой скотины, вряд ли можно его упрекнуть в этом. И более того, если бы не Роб, все тут развалилось бы уже давным-давно.– Ладно, ладно, – сказал Джеймс с извиняющейся улыбкой. – Что я такого сказал? Прости, я ничего не имел в виду. Я всегда любил Роба и знаю, что он сделал для тебя и твоего отца. А теперь ты рассердилась, когда мне надо, чтобы ты меня выслушала...– Я не рассердилась. И это не значит, что я не на твоей стороне, Джеймс. Я за тебя. И я выслушала тебя. Ты говорил о трассе в Бирмингем. Что ж, ладно, все может так и получиться. Но все ли ты учел? Эшли не на пути из Бирмингема в Пенни-Флэтс.Он резко повернул голову. Его глаза в сумерках казались темными, как у цыганки Эшли. Ощутив вдруг мелкую дрожь в спине, я отвернулась, а Джеймс страстно проговорил:– На пути! В этом его главная ценность. Эта полоска вдоль пруда и яблоневый сад окажутся прямо на шоссе.– Да, но они не входят в совместное владение Эшли. Они мои.– О, я знаю, – весело проговорил он. – Отдельная собственность, да?– В настоящий момент – да. Мне нужен свой дом, и я собираюсь пожить здесь, пока...– Пока, что?– Просто пока, – сказала я уклончиво. – Джеймс, давай сейчас не будем об этом, а?– Конечно, как скажешь. Но...– Но?– Есть еще кое-что. Говоря по совести, – сказал он грубовато, – я еще не дошел до самого неприятного. Слушай, если можно, я налью себе еще кофе?– Не беспокойся, я схожу налью. Продолжай. Что же самое неприятное?– Так вот, как я уже говорил, твой отец отказался дальше обсуждать совместную собственность, и мой отец попросил меня и Эмори сделать, что сможем и как можно скорее. Мы с Эмори все обсудили и решили поехать в Баварию поговорить с твоим отцом. У него, видимо, были причины для такого решения, о которых он не хотел говорить по телефону и о которых слишком сложно было бы написать. Но перед этим нам показалось разумным... ну, осмотреть само Эшли.– И что?– Я имел в виду то, что можно продать. – Он откашлялся. – Само собой, нам нужно было попасть в поместье и все осмотреть, чтобы конкретно разговаривать с твоим отцом о том, что можно быстро превратить в деньги. Твоему отцу мы об этом не сказали, потому что... Ну, черт возьми, в данных обстоятельствах это было неловко. Он был болен и мог подумать, что мы несколько преждевременно засуетились. Будто бы уже топчем его могилу. Извини.Я промолчала.По его руке пробежала дрожь, и он резко продолжал:– И мы ничего не сказали Андерхиллам, поскольку не видели в этом нужды. Я говорил тебе. Чисто случайно – действительно чисто случайно! – Эмори на одной вечеринке познакомился с Кэти, и она пригласила его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87