Прошёл взад и вперёд по Большой улице, заглянул на боковые, долго толкался среди лавчонок торга. Чуть не каждого встречного расспросами останавливал.– Попутчика я потерял. Немочь ему на подходе к Владимиру приключилась. Пока за водой бегал, он и исчез. Не слыхали?– Слухов таких не хаживало. Сам, должно быть, поднялся.– Замертво он, как бревно, лежал.– Из себя-то каков?– Волосы рыжие, плечи широкие, одет не по-здешнему.– Приметный. Знали, если бы во Владимире объявился.– К детским в лапы мог угодить, – пробурчал мужичонка с худым испитым лицом, нетрезвый с утра.В другой раз народ на пьянчужку бы цыкнул, а тут поддержали.– Верное слово. От детских всего дожидайся. Драка на улице – детские завели. Вырвали у почтенного человека бороду – детских рук дело. Коня свели со двора осёдланного – снова они, – посыпалось, как горох из продранного мешка. Во всех городах ненавидели детских.– Вои лихие, в сечах одерживают победу, без страха жизнь отдают, – стал на сторону детских рослый малый в исправном кафтане. На малого замахали руками:– Сеча – дело княжье. Народу без надобности друг с дружкой за Киев биться. Бесчинства детские творят во всех делах.– Доверит им князь собрать пошлину-мыту за провоз товаров или переезд через мост – львиную долю оставляют себе.– Одно слово, что лихоимцы. Деревянной ложкой есть не приучены, серебряной желают щи с наваром хлебать.Дёмка послушал-послушал и направился в лавку Евсея. Старый купец рассудил точно так же, как мизинный народ на торгу.– Плохо дело, когда замешаны детские, да ещё с боярином Кучковым во главе. А ты вот что, Дементий: ступай на подворье, будто по надобности какой пришёл. Сам вопросов не задавай. Послушай, о чём челядь между собой толкует.– Правда твоя, путь один – на подворье. Мне и без того князя повидать надо, припозднился уже. Медка на время возьму.Евсей с сомнением посмотрел на Дёмку, покачал головой.– Поступай как знаешь. Да про оглядку помни.На подворье Дёмка влетел подбоченясь, словно дворянин или сынок боярский. Спрыгнул с коня, сказал проходившему челядинцу:– Посолец от князя Ивана Берладника.Челядинец прищурил глаза. Дёмка вынул из сумки перстень. Камни заполыхали на солнце.– Передай князю Андрею Юрьевичу без промедления.Челядинец взял перстень, вразвалку пошёл к крыльцу. Отсутствовал он долгое время. Дёмка успел наслушаться разговоров. Детских на подворье много вертелось. Одни об императоре германском толковали, другие сообщали друг другу, что бычью тушу к обеду разделывают. Про случай в лесу никто не обмолвился.Наконец появился челядинец, поманил Дёмку:– Князь Андрей Юрьевич ждёт тебя в Синей горнице.– Всё равно какой цвет, лишь бы поскорее.– Ишь, торопкий, спешку умерь.Но оказалось, что князь торопился сам.– С речью прибыл? – спросил он Дёмку, едва переступил Дёмка порог.– С речью, князь Андрей Юрьевич.– Быстро сказывай, большие дела меня дожидаются.Дёмка постарался изложить свою речь как можно быстрее.– Узнаю князя Ивана Берладника, – сказал Андрей Юрьевич, когда Дёмка кончил. – Во всём сохраняет он княжье достоинство. В ответной речи проговоришь так: «Здравствовать тебе на многие годы, князь и друг Иван Ростиславович. Благородство твоё мне известно, и слову твоему, как собственному, верю. Верь и ты мне. Киевский стол воевать намерения не имею. Прежде всего, мимо права поступка не совершу, когда есть старшая Мономахова ветвь. Дядя и сыновья старших братьев отца ближе меня стоят к киевскому столу. Второе дело – земли собирать вкруг Владимира буду. Тебе же желаю возвернуть свой удел».Дёмка переминулся с ноги на ногу:– Отправь с речью другого. Не скоропосолец я.– Кто же, если не скоропосолец?Дёмка хотел было сказать, что он сын кузнеца Гордея, но вовремя вспомнил, с чем наведался князь на поляну.– Владимирский я камнесечец, – сказал Дёмка поспешно.– Ещё более кстати, – задумчиво, словно беседовал с равным, проговорил Андрей Юрьевич. – Скоропосольцем сделаться каждый сумеет. Чтобы камень понять, дарование нужно.Андрей Юрьевич хлопнул в ладоши. В горнице появился челядинец, тот самый, которому Дёмка передал перстень.– Одеваться, – бросил Андрей Юрьевич через плечо и, кивнув на Дёмку, добавил: – Камнесечца проводи в Стольную горницу. Это награда тебе, – повернулся князь к Дёмке. – Из всех камнесечцев первым узнаешь про владимирский храм.– Зодчему встреча назначена, – объяснил челядинец, когда они вышли. – Император германский зодчего во Владимир прислал.Челядинец подвёл Дёмку к приоткрытым дверям. Наложенные на дуб медные петли горели жарко.– Входи да стой в самом углу, вперёд не выбивайся.Дёмка несмело вошёл. Радужный яркий поток хлынул навстречу. Горница была полна разодетым народом и звенела от красок. По стенам на гибких зелёных стеблях покачивались малиновые бутоны. Лучи жёлтых звёзд сплетались на лазоревом потолке. На полу пестрели ковры, голубой шёлк полавочников переливался озёрной водой. Свет, проникавший через слюду, тонкую, как стрекозиные крылья, вспыхивал красными, синими и зелёными лучиками на поручах и стоячих воротниках, засыпанных самоцветами. Парча кафтанов светилась золотом, на пряжках играла зернь. Скромно одеты были лишь двое.Возле княжьего кресла стоял священник в коричневой рясе с деревянным крестом на груди. И с чернильницей, подвешенной к опояске, на лавке у входа расположился летописец, одетый в простой синий кафтан. Рядом с летописцем высилась стопка вываренной берёсты и лежали заострённые стерженьки.Дёмка остановился растерянный, не зная, куда бы приткнуться. Один он здесь был среди чужих. Спасибо, выручил летописец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47