— Зачем? Ведь ни о каких других наследниках неизвестно.— Этот мог действовать не в корыстных интересах. Может, старушка чем-то была ему неугодна или опасна… Может, он вслед за ней явился сюда из Штатов…Идея аспиранту понравилась. Его творческая фантазия разыгралась.— И здесь он выступил как другое лицо, а старушка его опознала и разоблачила. Мог быть должником её мужа, из Штатов сбежал ещё раньше, не заплативши долга, а пани Ванда вдруг ему на голову сваливается. Или это один из тамошних мафиози, давно по нему тюрьма плачет, с пани Паркер никак не связан, только она знает, что он мафиози, ему грозит разоблачение и экстрадиция, он сменил фамилию и профессию, а она его опознала…— Стоп! Ишь разогнался! Но в принципе ты прав. На первый взгляд преступление носит сугубо семейный, камерный характер, а может оказаться настоящей афёрой. Мы не имеем права ограничиться нашими бабами и проигнорировать весь остальной мир, не такие уж мы с тобой безголовые придурки. В нашем распоряжении имеется один несомненный факт: некто в кожаных перчатках держал в руках проклятый молоток, все остальное пока что одни домыслы. Любая из наших баб могла прикончить богатую родственницу, это вполне могла сделать, к примеру, Меланья, которая последней держала молоток в руках. Могла тюкнуть старушку в височек и затем спокойно поставить молоток к себе в комнату за стеллаж. Нет, не так… Тюкнуть и оставить у постели покойницы… Нет, опять не так, нет её следов под Фелицией, а ведь это Фелиция нашла молоток.— А может, обе лгут?— Даже если оно и так, не докажешь Они могут лгать, сколько хотят, наше же дело — разобраться в случившемся и сделать выводы. Опираясь не на слова, а на факты. Пока, повторяю, таким реальным фактом является перчатка, сама по себе она не прилетела в комнату к старушке. Если предположить, что пристукнула старуху предпоследняя, Фелиция, но тогда ей пришлось бы прикасаться к молотку два раза, а она брала его в руки лишь раз.— А второй раз уже Меланья последняя.— То есть исходим из того, что они лгут?Роберт не ответил. Ужасно исходить из того, что все лгут, аж земля трясётся. Да и неверно это.Нет преступника, который хотя бы раз случайно не обмолвился правдой, ну, скажем, признался, что именно съел на завтрак. Бежан прав со своей перчаткой.— Говорил с ними ты и знаешь их лучше меня. Но мотив просто лезет на первый план! Выпирает!— Согласен, выпирает, и никуда от него не денешься. Причём подходит ко всем этим бабам. Вот почему я и считаю — будем изучать обе версии. Одна — убийца кто-то из этой семейки. Вторая — некто посторонний, пока нам неизвестный. Возьми на себя Войцеховского, поверенного пани Паркер в Нью-Йорке… Сегодня же ночью поговоришь с ним, у них только вечер начнётся. Через кого он разыскивал крестницу пани Паркер, с кем общался на эту тему, кто знал, что он её разыскивает и с какой целью, кто из здешних знал о пани Паркер или слышал о ней. Расспрашивай во всех подробностях, ничего не упускай. Потом решим, есть ли необходимость допросить его в Нью-Йорке. А сейчас — сколько уже? Всего восемь? Позвоню Адасю, время детское, возьмёмся с ним за обоих парней. Пока я с ними так толком и не поговорил. Надо сесть и обстоятельно пообщаться. С каждым отдельно. * * * — Нехорошо получается, — сказал Яцек Доротке, когда они уселись за столик в маленьком кафе, заказав кофе и мороженное. — Этот ваш полицейский поймал меня по радио и с ходу выложил — бабулю кто-то пришил, она померла не сама по себе. Ведь не стал бы такое выдумывать? А если так, нехорошо получается. Вот и решил с тобой поговорить.Глубоко вздохнув, Доротка упёрла подбородок в ладони, расставив локти на столике.— Нам он тоже сказал, что крёстную бабулю убили. И у меня такое дурацкое ощущение… Ведь откровенно говоря, характер у старушки был невыносимый, я даже подумала было, что меня надолго не хватит, не выдержу я с нею, если так и будет дубасить молотком, — спятить можно. А ведь она могла ещё много лет протянуть. И что тогда? Решила — сбегу из дому, такого уж точно не выдержу, тётки меня достали, а тут ещё и бабуля… Но убивать её… Нет, такое в голову не приходило. Жаль мне старушку и очень неприятно, что никто из нас не плачет по ней.— Это ей должно быть неприятно, а не тебе, — рассудительно заметил Яцек. — Она привыкла распоряжаться, привыкла, чтобы у неё все ходили по струнке, а тогда нечего рассчитывать на любовь ближних. Мне-то легко, я с ней встречался ненадолго, для меня это было развлечение, ведь она такая забавная, но вот вам… Очень понимаю и тебя, и тёток, и уверен — тоже долго бы не выдержал. Но погоди, я хотел о другом. Как думаешь, она и в самом деле официально оформила на вас завещание?— Кажется, оформила. Сегодня утром звонил нотариус, меня не было, но вроде бы сказал — ознакомит нас с завещанием на следующий день после похорон завещательницы.— А когда похороны?— Не знаю. Теперь все осложнилось. Хотя с погребением не должно возникнуть проблем, у нас имеется фамильный склеп, даже два склепа, один на Повонзках, а второй на Брудне. И у семейства Ройек тоже на каком-то кладбище есть фамильный склеп. Наверняка тётки уже обсуждали похороны бабули, но будь уверен — я обо всем узнаю последней. Разве что придётся чем заняться, тогда уж непременно меня привлекут.— Да, жизнь у тебя… Послушай, может, я глупость спрошу, но скажи, что ты думаешь?— О чем?— Да о том, кто её пришил. Ведь кто-то же должен был это сделать, раз померла насильственной смертью, как сообщил полицейский?Доротка опять тяжело вздохнула, убрала локти со стола и откинулась на спинку стула.— В том-то и дело, сама не знаю, что думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118