— Да, есть у него такое хобби, иногда балуется. Время от времени. Когда подвернётся что-то завлекательное.— Так, значит, сейчас как раз такое время, потому что он ищет интересный янтарь.— В вашей мастерской? — удивилась я. — Янтарь обычно ищут у скупщиков. Он хочет уже обработанный?— Да на любой согласен, если это будет нечто особенное. Интересуется новинками. Вот я стал клеить янтарь, он расспрашивал. Ну и то самое, что и пани…Поскольку я вопросительно смотрела на собеседника, он дополнил:— Большой камень с золотой мухой.Внутри все так и оборвалось. Значит, все-таки… Значит, интересует его муха, значит, пока её не откопал. И я дрожащим голосом спросила:— А пану о ней ничего не известно?— Твёрдо знаю только одно: кто-то её ишет. Среди нашего брата янтарщика ходят слухи, что её до поры до времени припрятали, пока не найдётся достойный покупатель. Кажется, за границу пока не уплыла, хотя и немцы усиленно её разыскивают. Вроде бы они придумали у себя устроить музей янтаря, говорят, в Гамбурге Или ещё в каком приморском городе. Собирают экспонаты, но переплачивать не торопятся. Кроме того, поговаривают о янтарном аукционе за океаном, то ли в Штатах, то ли в Канаде.— А сколько может стоить золотая муха?— Этого точно никто не скажет. Вроде предлагали за неё тысячу долларов.Я презрительно фыркнула.— Не много. Видела я брильянт., за который просили двадцать тысяч, ничего особенного, средненький. Брильянтов в пять карат на свете пруд пруди, а такого янтаря с мухой больше не встретишь, один-единственный… Знаете, как марка Гвианы в филате-листике, она одна на свете, вот и стоит миллионы. На аукционе четверть века назад её продали за сорок тысяч английских фунтов.Отец приятеля сына моей подруги задумался.— Знаете, я давно занимаюсь янтарём, люблю его. И считаю, что такая уникальная вещь, как янтарь с золотой мухой, должен остаться у нас в стране, сколько бы он ни стоил.— Вот именно! — подхватила я. — Пусть остаётся в нашем музее янтаря, в Мальборке. А кто хочет — пусть приезжает и любуется. Только вот найдётся ли эта муха?— Слышал я, — запинаясь произнёс владелец мастерской, — что найти её так трудно, проше пани… потому.. ну, будто с этим камнем какая-то тёмная история связана. Из рук в руки он переходит… нелегально, а точнее — то ли его крадут, то ли ещё того хуже, преступление примешано, вот отсюда и такая таинственность. Вам не приходилось об этом слышать?Я лишь тяжело вздохнула. Уж мне-то приходилось! Но стоит ли его посвящать? Хотя… из профессионалов-янтарщиков со мной ещё никто так благожелательно не говорил. И тоже патриот. Рискну, пожалуй…И я коротенько посвятила его в тайну находки золотой мухи. Отец приятеля сына моей подруги глядел на меня с ужасом, не зная, можно ли верить. Наверное, поверил, потому что тоже решил сделать признание.— Чего только не случается в жизни! Никогда бы не подумал. Пожалуй, я тоже кое о чем расскажу, вижу, многое пани уже известно. Помните тот янтарь, что с рыбкой, вылупляющейся из икринки? Помните?— Я же только что вам о нем рассказала.— Да нет, помните, мы уже раньше как-то о нем говорили? С той рыбкой приходил пан Люциан. Но не один.— А с кем же?— Человек мне незнакомый, я сначала подумал — иностранец. Он слова не проронил, говорил пан Люциан, а тот держался в сторонке, делал вид, что он сам по себе, но у меня глаз намётанный. Я сразу понял — рыбка его. Очень мне понравилась рыбка, но пан Орешник сразу так взвинтил цену, что купить я не мог, хотя и очень хотел. Лет пятнадцать назад это было.— А как этот иностранец выглядел?— Красивый брюнет, похож на испанца или итальянца.Ну конечно, опять возник мой сладкий пёсик. Владелец мастерской, сам того не подозревая, оказался на правильном пути.— Вот я и думаю, проше пани, если рыбка из той самой партии янтаря, то не замешан ли в преступлении тот спутник пана Орешника? Я его больше не встречал.— А вот этого мы никогда не узнаем, — вздохнув, произнесла я. — Даже если и замешан, то отвечать за преступление не будет. Он давно умер. Лет четырнадцать прошло…— Как это? — удивился он. — Ведь лет пять-шесть тому назад, не раньше, была у меня его жена и ссылалась на мужа, причём говорила о нем как о живёхоньком. Напомнила, что её муж посещал мою мастерскую, показывали они с паном Орешником янтарь с рыбкой. Он и сейчас у неё, она хотела бы продать и попросила меня назвать цену, за какую я бы купил. Или взялся обработать. Я так понял, она действовала по поручению мужа.— Разве что он это поручение с того света передал, — мрачно пошутила я. — Разумеется, если мы говорим об одном и том же человеке. Мог быть и неизвестный кто, однако вряд ли вокруг янтарика с рыбкой крутится целая толпа красавцев брюнетов южного типа.— Крутится! — вдруг припомнил владелец мастерской. — Ещё индус был.— Кто?— Индус. Где-где, а уж в Индии полно всяких драгоценных и полудрагоценных камней. А вот янтаря нет! Его интересовали такие куски, что годятся для изготовления шариков. Он со мной и говорил конкретно о шариках. Больших и маленьких.Икнулись мне японские шарики, и я почему-то поинтересовалась:— Он просил пана в них дырочки просверлить?— Не во всех. Приблизительно в половине.— А на что ему нужны были шарики?— Я так понял — для изготовления украшений. Сделают, наверное, бусы для какого-то трехметрового божества, для женщин слишком велики, хотя кто их, индусов, знает. Должен признаться, заказ он оплатил очень неплохо. Я даже жалею, что больше не появлялся. Мы ценим хорошего заказчика.Я напряжённо пыталась вспомнить, какие же общие элементы объединяют буддизм с конфуцианством. А есть ещё и браминизм… Предстала мне в воображении танцующая Кали, вся в янтаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103