- Мама, это
же лис! Разве ты не видишь?!
- Не будь таким глупышом, Джимми, - ласково сказала мать, подталкивая
сына к лису со всей неумолимостью представителя взрослого мира. - С этим
чудесным дядей вы прекрасно проведете время.
Мать беззаботно отвернулась от них, а лис, цепко ухватив Джима за
локоть, потащил его к холму. Через несколько секунд они оказались в тихом
уголке сада, отделенном от остального мира каменными стенами. Лис тут же
повернулся к Джиму, наклонился и широко разинул клыкастую пасть и Джим
увидел, как в ее глубине забавно подрагивает розовый маленький язычок.
Это и подвело лиса! Один лишь забавный штрих, и все изменилось. Джим
вспомнил, что видел этого лиса в десятках полузабытых мультфильмов. И он
знал, что мультфильмы - это всего лишь картинки на прозрачном пластике.
Лис был нарисован и не мог причинить ему никакого вреда!
Сделав глубокий вдох, он закричал, что было сил:
- Кому ты страшен? Ты всего-навсего картинка из мультфильма!
Звук его голоса словно отбросил лиса на несколько шагов. На морде
зверя появилось комически-ошеломленное выражение, шерсть у него съежилась.
Весело рассмеявшись, Джим развернулся и помчался по каменной дорожке. Но
камни, казавшиеся незыблемыми, вдруг разверзлись под его ногами, обнажив
зловещий черный провал. Джим, еще не осознав происшедшего, сорвался вниз.

Никлин открыл глаза и уставился на днище верхней койки. Первой его
мыслью было: "Что, черт побери, все это значит?" Джим почти не был знаком
с теорией австрийского доктора, но у него возникло неуютное чувство, что
этот странный и жутковатый сон имеет какой-то символический смысл.
Внезапно до Никлина дошло, что сквозь круглое окно пробивается
тусклый свет. Машина стояла, и снаружи доносился какой-то шум. Джим
приподнялся и выглянул в окно. Колонна грузовиков и прицепов остановилась
в месте, которое походило на заброшенную спортивную площадку. Спортивных
сооружений сохранилось немного - лишь несколько футбольных ворот без
сеток, сломанное табло и небольшой павильон. Над довольно хилым забором,
окаймлявшим площадку, виднелись крыши каких-то построек. Вдали, сквозь
утреннюю дымку проступали контуры высоких зданий. На одном из них мерцал
огонек, свидетельствовавший о работе фототелестанции.
Тысячелетний город. Никлин откинулся на подушку, как только понял,
где они находятся. Этот город повсеместно служил мишенью для
многочисленных шуток из-за несоответствия высокопарного названия и
безжизненной пустоты своих улиц и площадей, покрытых красноватой пылью.
Здесь находились лишь открытые разработки бокситов, автоматизированные
обогатительные заводы и железнодорожные ветки. Не стоило подниматься с
постели ради сомнительного удовольствия взглянуть на Тысячелетний город и
его немногочисленных обитателей. Спокойное похрапывание, доносившееся с
соседних коек, говорило о полной солидарности с ним его новых товарищей.
Джим полагал, что их всех скоро поднимут для сооружения шатра, но
сейчас ему нужно было поразмыслить над символами странного и страшного
сна. Почему среди его персонажей оказался лис? И как это связано с
присутствием матери Джима? Никлин уже очень давно не видел ее во сне.
Странен был и тот факт, что подсознание изобразило мать предательницей,
готовой отдать своего сына в руки монстра. Монстра... Монс... Монтейн. А
мать, предавшая своего сына мать, не символизирует ли она Дани Фартинг?
Дани, которую он начал подозревать лишь несколько часов назад...
Внезапно беспорядочный вихрь вопросов и притянутых за уши ассоциаций,
бушующий в голове Никлина, стих, оторванный от своего источника сухой
прозой жизни. Дани избегает его с того самого момента, как он вступил в
общину, - это объективный факт. Вне всякого сомнения, она ведет предельно
откровенные разговоры с этой долговязой обладательницей фонарика - как там
ее? - Кристин. Почему же Джим не разыскал вчера Дани и не заставил ее
прямо ответить на вопросы?! Почему, о, Газообразное Позвоночное, он так
надолго отложил объяснение с Дани?!
Ощущая неприятный озноб и слабость, вызванные необходимостью
проверить самые худшие предположения, Никлин поднялся. Не заходя в
акустическую душевую, он натянул ту же одежду, в которой был вчера, и
вышел под лучи утреннего солнца. Первое, что он увидел, был расстеленный
на траве шатер. Но, похоже, никто не собирался его устанавливать. Вокруг
брезентовых волн несколько человек о чем-то спорили самым оживленным
образом.
Когда Никлин вышел из прицепа, от группы отделились двое мужчин и две
женщины и решительным шагом направились к выходу со спортивной площадки. В
руках они держали чемоданы, какая-то одежда была перекинута у них через
плечи. Во главе четверки шагала пухлая Ди Смерхерст, само олицетворение
поварской профессии. Она не скрывала своего возмущения.
- Вас, мистер, мне искренне жаль, - сказала она Джиму, - против вас я
ничего не имею.
Ее спутники согласно качнули широкополыми шляпами. Они продолжили
свое целеустремленное шествие, прежде чем Никлин успел спросить, что она
имеет в виду. Навстречу им вышел водитель такси, ожидавшего у единственных
ворот. Никлин услышал, как кто-то из четверки упомянул железнодорожную
станцию, подтверждая тем самым, что Джим стал свидетелем дезертирства из
славного войска Кори Монтейна.
Весьма озадаченный, он нахлобучил на голову шляпу и направился к
стоящим у шатра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92