- Туган! Оружейник Туган!
В отверстие просунулись истощенные руки, хриплый голос ответил:
- Твой Туган уже потерял голову! Дай нам поесть, чтобы мы его помянули
молитвой.
Девочка припала к отдушине и с отчаянием закричала:
- Туган, откликнись, жив ли ты?
Новый вопль донесся из подземелья:
- Отдай нам то, что ты принесла! Твоему Тугуну уже ничего не нужно! Он
теперь наслаждается пловом вместе с пророком в садах райских...
Девочка передала просунутым в отдушину рукам хлеб и дыню и подошла к
сторожу:
- Скажи мне, Назар-бобо: правда ли, что мальчик Туган умер?
- Наверно, умер. Ведь его повели вместе с другими на казнь...- Сторож
показал рукой на площадь.
Подошел старый дервиш, сунул в руку сторожа несколько монет и стал
шептать ему на ухо:
- Почему среди казненных не было нашего святого шейха Медж эд-Дина
Вагдадй? Отложена казнь или хорезмшах простил его?
Сторож, пряча деньги в складка крученого пояса, пробормотал:
- Государь разгневался на шейха за его проклятия и приказал поскорее
казнить, пока его не освободили дервиши.
- Но он еще жив?..
- Нет! Когда из подземелья выводили осужденных, туда спустился главный
палач Джихан-Пехлеван и сам задущил святого шейха...
Глава четвертая
ПРИШИТАЯ ТЕНЬ
Торопись обрадовать добрым словом
встречного: быть может, больше не
придется встретиться.
(Восточная пословица)
Выбравшись из толпы, Туган попал в глухую улицу, где тянулись сплошные
глиняные стены. Улица привела его к берегам канала.
Мутная темная вода медленно текла среди насыпанных высоких берегов.
Длинные неуклюжие лодки тихо подвигались, нагруженные тюками, хворостом,
сеном и сбившимися в кучу баранами.
"Уехать бы в такой лодке далеко, в чужую страну... Но кто меня пустит
туда, такого грязного, покрытого ранами, в полуистлевшей рубашке!"
Недалеко от берега желтела песчаная отмель. Туган расположился на ней,-
выполоскал свою одежду, мылся, грелся на солнце, отдыхал, погруженный в
свои думы.
"Куда деваться смертнику, выпущенному из тюрьмы? Кто возьмет на работу?
Город тесен, а народу много, и всякий хочет заработать чашку плова...-
Туган посмотрел на ногу, где продолжало висеть тяжелое железное кольцо с
выбитой надписью: "Навеки и до смерти".- Мой старый Юсуф Мирза, не захочет и
разговаривать с каторжником, вышедшим из тюрьмы; одна только Бент-Занкиджа,
быть может, пожалеет. Но разве он смеет показаться перед ней, покрытый
язвами, как прокаженный?..
Все же мне придется вернуться к моему хозяину КарыМаксуму. Он позволит
расклепать это железное кольцо".
Туган стал пробираться длинной улицей, где по обе стороны тянулись лавки
и продавцы сидели на выступах, покрытых коврами. Товары висели на раскрытых
створках дверей и лежали на полках вдоль стен.
Улица, завешенная сверху цыновками, была в полумраке. Лучи ослепительного
солнца падали косыми полосами, освещая то пару желтых сапог, расшитых
розовыми и зелеными шелками, то круглый железный щит с чеканенной серебром
надписью из Корана, то полосатые материи, которые торговцы разворачивали
перед кочевником в малахае, обшитом волчьим мехом, или перед группой женщин
в ярких, пестрых одеждах.
Кузница хозяина Кары-Максума в Кузнечном ряду была крайней. Отовсюду
несся грохот молотков, лязг железных листов. Здесь кузнецы выделывали
оружие: кривые сабли, короткие ножи, наконечники копий.
Рабы - персы и урусы - работали в одних шароварах, в кожаных, прожженных
передниках. Нагнувшись над наковальней, они выбивали молоточками искусные
узоры на медных тазах. Другие с хриплыми вздохами колотили тяжелой балдой
по раскаленной полосе железа. Вымазанные сажей мальчики стояли около мехов,
раздувая в горнах угли, и бегали с деревянными ведрами за водой.
Хозяин Кары-Максум, толстый и широкоплечий, с выкрашенным красной краской
концом седой бороды, поругивая рабочих, сидел на глиняной завалинке,
покрытой обрывком ковра, и отвечал на приветствия прохожих. Возле него двое
рабов, один молодой, с выжженным тавром на лбу (за то, что пытался бежать),
другой старый, с равнодушным закоптелым лицом, равномерно били небольшими
молотками по пучку железной проволоки. Они делали самую ценную работу: не
накаливая клинка на углях, вырабатывали "холодным способом" знаменитую
узорчатую дамасскую сталь - "джаухар".
- Ты чего сюда пришел? Заворачивай обратно! - крикнул хозяин.- Не думаешь
ли ты, что я возьму к себе в мастерскую каторжника, побывавшего в зиндане?
- Разреши мне взять молоток, я сам разобью железное кольцо...
- Чтобы ты пачкал твоими преступными руками мои молотки! Уходи, пока я не
прижег тебя щипцами!
Туган отошел, полный гнева из-за незаслуженной обиды. Мальчик готов был
пойти куда глаза глядят. Рассеянным взглядом он уставился на дервиша,
присевшего у стены. Луч солнца, пробившись между циновками навеса, ярко
осветил его пестрый плащ, сшитый из лоскутков всех цветов.
Дервиш, бормоча вполголоса священные изречения, нашивал большой иглой
розовый лоскут поверх выцветших синих, рыжих и зеленых заплат.
Туган стоял, раскачиваясь от обиды и отчаяния. Черная тень ега прыгала,
падая на колени дервиша.
- Видишь, мальчик,- сказал дервиш.- Я пришил новую заплату к моему плащу,
а на заплату падала твоя тень. Вместе с заплатой я пришил твою тень. Теперь
ты крепко привязан ко мне и будешь, как тень, ходить за мной.
Мальчик бросился к дервишу и присел около него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55