- Как ты поедешь в дальнюю дорогу? - причитала жена и мать.- У тебя нет
ни хлеба, ни денег! Ты от голода растянешься в канаве вместе с конем.
Возьми нашу джугару!
- Ничего, не бойтесь! - отвечал Курбан.- Джигита прокормит дорога.
Глава третья
ВОЙНА НАЧАЛАСЬ...
Взяв самодельное копье, Курбан-Кызык отправился в путь. Он заехал в
усадьбу бека, чтобы узнать, куда ему следует явиться. Управляющий усадьбой
изругал его и сказал, что бек Инаньч-хан с отрядом всадников уже уехал. Все
опоздавшие должны его догонять по большой дороге, ведущей в Бухару.
По всем тропам были видны группы пеших и конных поселян и вереницы
двуколок, нагруженных пожитками и детьми. С криками и слезами плелись
старики и женщины. Обозы тянулись по всем направлениям - одни к городу,
другие, наоборот, уходили в сторону южных гор.
Было начало весны. На полях зеленели озимые. Солнце уже сильно
пригревало. Дороги подсохли, и пыль густыми облаками подымалась над
вереницами куда-то уходивших людей. Возле селений встречались кузницы, где
стучали молотки и вооруженные люди кричали и спорили, желая подковать коня,
приобрести наконечник копья или умело выкованный железный меч.
К вечеру следующего дня, когда вдали показались глиняные ограды
предместий Бухары, Курбан успел подружиться с черноглазым бородатым
дервишем, шагавшим возле нагруженного котомками черного осла. От него не
отходил мальчик лет тринадцати. Дервиш напевал песни и призывал счастье и
удачу отважным богатырям, двинувшимся против неверных. Некоторые воины
опускали в миску дервиша лепешки или горсти пшена.
Когда наступила ночь, тысячи костров засветились вокруг города. Курбан,
следуя за дервишем, оказался возло низких строений, откуда, доносились
монотонные выкрики: "Гу, гу-у, гу-у" Это была "ханака" - общежитие
дервишей. Внутри было много народу, просившего у дервишей исцеления от
болезней и молитв, которые спасут от смерти в предстоящей войне. Дервиши
колдовали, читали заговоры, совали посетителям полоски бумажек со
священными надписями.
Курбан, привязав около ограды кобылу, обошел костры, насобирал
просыпанной соломы для Рыжухи и черного осла. А дервиш поделился лепешками
и сваренной в железном котелке болтушкой из муки.
"Джигита прокормит дорога",- вспомнил Курбан.
Всю ночь Курбан, борясь со сном, провел около лошади, намотав на руку
повод. У костров говорили, что теперь покупают за хорошие деньги самых
хромых и плохих коней, так как все хотят уехать подальше от Бухары в
персидские горы или в Индию, куда не доберутся неведомые язычники.
К утру Курбан так крепко заснул, что не слышал, как кто-то, перерезав
повод, увел его Рыжуху.
- Говорят, что аллах покарает бесстыдного вора, отнявшего коня у воина,
выступившего на священную войну,- сказал дервиш.- Но пока бог наказал также
и меня, бедного Хаджи Рахима, так как вор увел и моего старого осла.
Утешимся тем, что мы теперь налегке пойдем осматривать благородную Бухару.
Курбан взвалил на плечо свое длинное копье и направился вместе с дервишем
и его юным спутником осматривать прославленный город - "светлую звезду на
небесах просвещения", "благородную Бухару".
Три путника, "держа друг друга за пояс дружбы", плелись к Бухаре, среди
бесчисленной толпы, двигавшейся непрерывным потоком.
Высокие стены, построенные в древние времена, поросшие бурьяном и
колючкой, кое-где обвалившиеся, имели одиннадцать ворот, через которые
купеческие караваны связывали эту твердыню ислама со всеми концами
вселенной.
У первых ворот собралась большая толпа. Стражники опрашивали всех
проходивших и ко всем обращались с призывом:
- Жертвуйте на укрепление города, на питание воинов, на изготовление
мечей! Пусть рука ваша не сжимается от скупости, пусть щедрость развяжет
ваши тугие кошельки!
Старые ученые улемы с кожаными сумками ходили в толпе и требовали, чтобы
каждый жертвовал на священное дело защиты родины.
Сразу за воротами потянулись торговые ряды. Маленькие лавочки со
всевозможными товарами лепились одна возле другой. Купцы, знаь, что
особенно требуется на сегодняшний день, выкрикивали достоинства дешевых
тканей, прочных в пути, или хорошо скатанных войлоков, необходимых для сна
в дороге, и медовых бубликов, которые не портятся от времени.
Всюду виднелись группы растерянных беженцев, прибывших с детьми и
пожитками из окрестностей в поисках крова и защиты.
Пройдя массивные ворота второй стены, отделявшей пригороды от внутреннего
города - Шахристана, три путника свернули с шумной улицы на безмолвную
площадь, окруженную высокими арками мечетей и медресе. В них учились
несколько тысяч молодых и старых истощенных студентов, "шагирдоз", желавших
постигнуть премудрость богословских арабских книг, чтобы через много лет
труда и лишений сделаться имамами захудалых мечетей.
Здесь на площади происходило торжественное богослужение: ряды молящихся,
выровнявшиеся, как строки священной книги, стояли неподвижно, следя за
движениями седобородого, величественного имама. Когда он опускался на
колени, склонялся к земле или подымал руки к ушам, несколько тысяч
правоверных повторяли за имамом его движения. Только шорох от бесчисленных
падавших и встававших тел проносился, как порыв ветра, по каменным плитам
площади.
Когда моление кончилось, к ступеням высокой мечети подвели гнедого коня с
красным хвостом, украшенного алым бархатным чепраком, расшитым золотыми
цветами.
Из мечети вышел высокий чернобородый Хорезм-шах в белоснежном тюрбане,
сверкавшем алмазными нитями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55