Я подумывал сломать Тацуми. У него есть несколько очень серьезных замечаний в личном деле, и я мог бы добиться от него правды, но Энджи возражает. Она говорит, что он один из лучших санитаров, каких она когда-либо видела, и что бы ни говорили записи в его личном деле относительно прошлого, он хорошо себя вел на борту «Пилигрима» и, очевидно, на двух предыдущих местах службы. Если он действительно исправляется, я не хочу сделать то, что заставит его взяться за старое.
– А случай в первом импеллерном отсеке?
– Отчасти он кристально ясен, мэм. Нет сомнений по поводу оскорбления Штайлманом старшего по званию. Это произошло в присутствии более двадцати свидетелей. Некоторые из них не торопятся рассказывать детали, думаю потому, что боятся Штайлмана, но они все же подтвердили версию главстаршины Льюис в том, что он сказал. Все остальное не так ясно. Льюис сообразила, как получить доказательства, но люди Томаса не смогли получить четкие отпечатки пальцев с рухнувшего рабочего стенда. Им удалось снять два фрагмента, явно не принадлежащие людям, которые этим стендом пользовались, но они слишком смазаны, чтобы сказать что-то большее. Совершенно ясно, что кто-то преднамеренно разомкнул держатель опор, так что стенд упал, но мы не можем доказать, что это был Штайлман.
– Но вы думаете, что это был он, – решительно сказала Хонор.
– Да, мэм, я уверен. Он – неприятность с заглавной буквы, и тот факт, что Вундерман не признает в нем своего обидчика, делает хуже только ему самому. Это единственная причина, почему я так упорно думал о допросе Тацуми, но, как я уже сказал, если он действительно вернется к старым привычкам, мы сломаем ему карьеру, признав его, наряду со Штайлманом, непригодным к службе.
– Гм. – Хонор покачалась на стуле, потирая кончик носа, и нахмурилась. – Я тоже не хочу этого делать, Раф… но я также не желаю допускать подобные вещи. Если единственный способ добиться правды и положить конец безобразиям состоит в том, чтобы допросить с пристрастием Тацуми, у нас нет выбора. Он – один, а нам надо думать обо всей корабельной команде.
– Я понимаю, мэм, и если придется это сделать, я сделаю. Но, учитывая то, что уже случилось с Вундерманом, и то, как напуган Тацуми, я предпочел бы соблюдать в этом деле максимальную осторожность. – Кардонес почесал бровь, его ястребиное лицо было необычно озабоченным. – Проблема состоит в том, что мы не знаем всех деталей происходящего. Мы с боцманом думаем, что за всем этим стоит Штайлман, но у нее есть сведения, что он действует не один. Даже если мы предварительно заключим его на гауптвахту, нельзя быть уверенным в том, что один из его дружков не доберется до Тацуми или Вундермана прежде, чем они успеют нам все рассказать. Я полагаю, что мы могли бы поместить их обоих в безопасное место и держать там, пока они не решатся сказать нам правду. Но я не могу сделать то же самое с Льюис, а перевод Вундермана и Тацуми под охрану может вызвать шум, которого я хотел бы избежать Короче говоря, это наглядно покажет, что Штайлман и на этот раз вышел сухим из воды.
Хонор кивнула, все еще потирая кончик носа, затем откинулась на спинку кресла и запустила пальцы в мягкий, пушистый мех Нимица. Годы командирского опыта научили ее держаться спокойно, но глубоко внутри закипал гнев. Она ненавидела хулиганов, она презирала подонков, которые объединялись в банду для того, чтобы внушать людям страх – о чем говорил Кардонес. Более того, жертвы Штайлмана были членами ее команды. Она не была знакома с Кирком Демпси, но она знала Вундермана, и юноша ей нравился. Однако даже не это важнее всего. Важно было то, что в обязанности Флота, а на борту «Пилигрима» Флот олицетворяла она, входило следить за тем, чтобы подобного не происходило и чтобы люди, преступающие закон, дорого за это расплачивались. Но Кардонес прав. Пока Вундерман и Тацуми отказываются называть имена и пока нельзя доказать, что Штайлман был причиной «несчастного случая» в первом импеллерном отсеке, у руководства нет никаких официальных оснований для того, чтобы призвать его к ответу.
Хонор пристально смотрела в свой планшет. Пауза затянулась минуты на две. Капитан принимала решение молча и наконец, вздохнув, спросила:
– Ты хочешь, чтобы именно я поговорила с Вундерманом?
– Я не знаю, мэм, – раздельно ответил Кардонес.
Только в одном старпом был уверен – в том, что на «Пилигриме» есть только один-единственный офицер, который мог бы заставить Вундермана открыться и это – капитан Харрингтон. Парень боготворил ее и очень доверял. Только ей он мог бы назвать виновника избиения. Но ведь мог и не назвать. И не только потому, что был почти до беспамятства напуган, но к настоящему моменту он в многочисленных беседах так настаивал на своем «падении», что изменение этой версии будет равносильно признанию во лжи, а Вундерман слишком молод, чтобы пережить такое унижение.
– Я хотел бы попробовать сначала еще кое-что, мэм, – спустя несколько секунд сказал старпом. Хонор посмотрела на него, удивленно подняв бровь, и он улыбнулся. – Боцман решила, что Вундерман, возможно, нуждается в… э-э… в небольшом совете, – сказал он, – так вот, она попросила Харкнесса исполнить для парня роль наставника.
– Харкнесса? – Хонор поджала губы, но все-таки не удержалась от смеха. Что-то неприятное послышалось в этом сдавленном звуке, а в ее миндалевидных глазах вспыхнуло холодное удовлетворение. – Я и не подумала об этом, – призналась она. – А он сможет… придать парню уверенности, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202