Лишь затем он подал стакан мне и налил себе тоже. У нас обоих слегка тряслись руки. Мы заметили это одновременно, но никого это не рассмешило. Я выпил половину содержимого стакана, и тогда Дуг кинул мне какую-то бумажку, а когда я поднял ее с пола, неожиданно рухнул на колени и выхватил ее у меня из-под носа. Прочитав что-то, он закрыл лицо руками и глухо застонал.
- Что случилось?
Он посмотрел на меня безумным взором, смял листок и, сжав кулаки, коротко хихикнул.
- Прежде чем начнешь что-либо делать, проверь, как звали того типа, которого застрелил тройняшка. Тебе невероятно повезло, - невнятно проговорил он, словно его язык прилип к нёбу.
Бросив листок мне, он вскочил с пола и швырнул мой антижучок об пол. Ему пришлось несколько раз ударить пяткой, прежде чем удалось раздавить на мягком полу противоподслушивающий передатчик. Потом выпил свой виски и выключил радио. Стало жутко тихо. Шелест разворачиваемой бумаги был слышен, наверное, в радиусе мили. Я прочитал пять слов, составлявших содержание записи: фамилия, местность и название организации. Меня пробрала дрожь. Я поджег листок и тщательно измельчил пепел, потом допил виски. Саркисян протянул мне бутылку, но я покачал головой. Разговор утомил меня больше, чем я мог предположить. Хорошо, что он хотя бы закончился положительным результатом. Однако я чувствовал, что еще немного, и я напьюсь в стельку, а это меня окончательно бы сломало. Я закурил и глубоко затянулся несколько раз, почти без промежутка. Теперь можно было делать вид, что мое учащенное дыхание вовсе не следствие прочитанного на листке Саркисяна. Я внимательно пригляделся к пятнам на висящей на стене шкуре, почти пересчитав их все - нерегулярно расположенные светлые пятнышки на темном фоне идеально подходили для бессмысленного разглядывания. Может, и не бессмысленного, потому что в конце концов некий импульс обрел форму конкретной мысли. Я затушил сигарету, подавив рвавшиеся с губ вопросы.
- Я бы хотел позвонить, - сказал я. - Мне нужно, чтобы никто этого не слышал, то есть никто, кроме тебя. Можно?
Он показал на стену позади меня, а когда я откинул мех и обнаружил нишу с телефоном, буркнул:
- Сначала двенадцать-двенадцать-семьдесят шесть, чтобы выйти на спецлинию. До конца месяца можешь пользоваться этим номером.
Я невнятно поблагодарил и набрал комбинацию из полутора десятков цифр. Единственной платой за усилия был длинный гудок. Я оторвал трубку от уха, и в то же мгновение что-то тихо щелкнуло. Послышался голос Пимы. Мне удалось, не откашливаясь и не облизывая губы, произнести:
- Привет. Это Оуэн. - Я сделал небольшую паузу. - Что нового?
Трубка молчала. Потом я услышал вздох и голос Пимы:
- Я сменила жидкость для ванны. «Филак» намного экономичнее, да и запах у него устойчивее. Кроме того, завтра должен прийти студент стричь газон. Aга! Самое главное - я выбросила кастрюльку для молока, оно все время подгорало и никуда не годилось. Этого хватит? Или, может быть, на этот раз у тебя больше времени?
- Конечно, я звоню не от себя, пусть счетчик тикает.
- Угу, - буркнула она. - Ну так быстро рассказывай, в чем дело, и знай, что ничего хорошего я не ожидаю.
- Ты права, - бодро ответил я. - Я звоню, чтобы спросить, не собираешься ли ты, случайно, в отпуск? - Мысленно обругав себя за глупость, я не слишком ловко добавил: - Я свой уже использовал… - Сжав кулак, я ударил себя по бедру.
- Ты это добавил, чтобы у меня не было сомнений и иллюзий, что подразумевается отпуск вместе с тобой? - И, не дожидаясь ответа, она продолжила: - В отпуск я не собираюсь. Может, через несколько месяцев.
- Ты не могла бы раньше? Может, Европа? Я хотел бы сделать тебе подарок, и мне как раз пришла подобная идея…
- Исключено! - сказала она намного громче, чем прежде.
- Мне это очень важно, - настаивал я, чувствуя, что потею. - Я пошлю тебе денег. Очень тебя прошу.
Полминуты я выслушивал шорох в трубке, выстукивая монотонный ритм кончиками пальцев о пол. Наконец она ответила:
- Ты серьезно?
- Абсолютно серьезно.
- Что-то случилось?
- Еще нет, но может, - солгал я. - Ты должна меня еще раз послушать. Последний раз, - сказал я почти искренне.
- А потом будет следующее дело, и ты снова будешь бояться, что кто-то на меня нападет, и позвонишь, спрашивая, что нового.
Я не ответил. Лгу я только в крайнем случае, когда нет другого выхода. Сейчас мне казалось, что необходимости еще нет. Я лишь кашлянул в трубку.
- Окончательно - в последний раз, - услышал я. И она бросила трубку. Я тихо присвистнул и положил свою. Не глядя на Дугласа, я перевел с его компа деньги на счет Пимы и протянул руку.
- Можешь мне кое-что сказать? - спросил он, придерживая мою руку в своей.
- Нет. - Я потянул руку на себя, но он крепко держал ее.
- Тебе нужна помощь?
- Гм… нет. - Я покачал головой. - Но если что, то не премину воспользоваться, впрочем, сегодня я это уже доказал.
- Если смогу…
- Спасибо. Ты мне в самом деле очень помог. Без тебя я пропал бы, но…
- Ты вообще в состоянии кого-либо слушать? Есть кто-то, кого ты считаешь умнее себя?.. Что я говорю? - Он театрально вытаращил глаза и хлопнул рукой по лбу. - По крайней мере, равным себе? Какие-нибудь авторитеты для тебя существуют?
- О! Множество! Обожаю и уважаю Эдварда Вернона, Джона Уокера, Гаспара Кампари, Лукаса Больса, Франческо Чинзано. Вернон - этот тот, кто изобрел грог. Остальных ты знаешь.
Он отпустил меня. На всякий случай я спустился в гараж и вышел на поверхность почти в полумиле от дома Саркисяна. Я всегда любил подобные мелкие хитрости. Дуг был прав - постоянное издевательство над противником являлось моим любимым оружием, я никогда не упускал возможности затруднить врагу жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78