На сребренике рядом с именем Петра отчеканен родовой знак Ярополка — двузубец; тогда как знаком Владимира являлся трезубец, поныне украшающий украинский герб.А вот Бурислейв-Борис об этом почему-то не позаботился. Ни единой его монеты нумизматам не известно. Невероятно — уж кто-кто, а потомок византийских базилевсов упустить из виду подобного протокольного утверждения собственного статуса никак не мог. Следовательно, пока из земли не будет извлечен очередной клад и взорам потрясенных археологов не предстанет хотя бы единственная Борисова монета Отрицать такой вероятности все-таки нельзя. Вот, например, в августе 2002 г., копая картошку на собственном огороде, житель села Недобоевцы Хотинского района Василий Щербатый нашел нательный крест-энколпион XI века. Археологам подобные изделия известны. Они изготовлялись из мелких металлических пластин и состояли из двух соединенных шарниром створок. Пространство, образовавшееся между ними, заполнялось частицами мощей святых. Но крест из Недобоевцев не имеет аналогов: на нем изображены лица невинно убиенных князей Бориса и Глеба (как видите, к нашей истории эта находка некоторое отношение имеет). И кто дерзнет утверждать, что на каком-нибудь другом огороде не сыщется однажды Борисов сребреник или златник?

, с красивой гипотезой о его великом княжении приходится распроститься.Так что остается вернуться к традиционной трактовке событий, следуя в этом за Осипом Сенковским. В конце концов, если уж исторические ошибки и несоответствия встречаются в летописях, то саге они тем более простительны… Вспомним: Святополк имел, так сказать, двойные права на киевский стол: во-первых, по отцу, великому князю Ярополку; во-вторых, как старший (пусть и не родной) из сыновей Владимира. И, похоже, киевляне его права охотно признали. Даже вернувшаяся из неудачного похода на печенегов дружина, едва поняв, что вождь ее оспаривать прав старшего брата не намерен, оставила своего князя и присягнула Святополку.Так кому же мешали Борис, Глеб и Святослав II? Портрет антигероя А теперь перейдем к торжествующему победителю — Ярославу. Притязания его всегда были непомерны. Уже в Новгороде он — в отличие от Святополка — вознамерился действительно отложиться от Киевской державы, в знак чего и прекратил выплату дани. Узнав, что отец готовит против него поход, он бежал в Швецию — набирать наемников. Их отряд возглавили уже упоминавшиеся ярл Эймунд со своим другом-приятелем Рагнаром. Смерть Владимира избавила Ярослава от опасности, но зато подогрела аппетиты: зачем откладываться от державы, если можно овладеть ею?Прежде всего надлежало не допустить принесения братьями вассальной присяги Святополку, поскольку это значительно укрепило бы позиции последнего, а его самого объявить узурпатором. И скандинавские источники (в частности, та же «Сага об Эймунде») безо всяких умолчаний описывают, как по велению своего патрона Эймунд убил Бориса, а его голову принес в мешке «конунгу Ярислейву». (Кстати, согласно тем же скандинавским источникам, Святополк отнюдь не пропал без вести «меж чехов и ляхов», а погиб в приграничном польском Бресте от руки ярла Эймунда, но об этом ниже).Оставалось лишь для сформирования общественного мнения взвалить вину за содеянное на Святополка, — что и было выполнено.Если в характер Святополка тайное убийство никак не вписывается, то про Ярослава этого не скажешь. По натуре он был трусоват Изгнанный из Киева Святополком и Болеславом, он возвратился в Новгород не за тем, чтобы собраться здесь с силами, а чтобы поспешно бежать в Швецию. Новгородцам даже пришлось изрубить княжьи ладьи, а затем ввести поголовную подать (с каждого человека по четыре куны, со старост — по десяти гривен, с бояр — по восемнадцати) и самостоятельно набрать новое войско, чуть ли не силком удерживая князя.

, в искусствах воинских не отличался — этими делами заправляли при нем трое: воевода (в прошлом — пестун при малолетнем княжиче) Будый, новгородский посадник Константин Добрынич и ярл Эймунд. А ведь издревле считается, что тайное убийство — излюбленное орудие не героев, но трусов. Так же, как опора не на стратегию с тактикой, а на подкуп и предательство — как отмечает Карамзин Карамзин Николай Михайлович (1766—1826) — российский историк, писатель, почетный член Петербургской АН (1818). Создатель двенадцатитомной «Истории государства Российского» (1816—1829), одного из значительных трудов в отечественной историографии. В художественной литературе — основоположник русского сентиментализма («Письма русского путешественника», «Бедная Лиза» и др.). Редактор «Московского журнала» (1791—1792) и «Вестника Европы» (1802—1803).

, в битве при Любече, где Святополк первый раз потерпел поражение от Ярославовых войск, «один из вельмож Святополковых был в согласии с Ярославом и ручался ему за успех ночного быстрого нападения». Так же, как и неоправданная жестокость. Ворвавшись после одержанной под Любечем победы в «мать городов русских», новгородско-варяжская Ярославова рать повела себя не лучше, чем крестоносцы в Константинополе, — как отмечает летопись, даже «погоре церкви». И такое не могло твориться вне попустительства князя, слишком ненавидевшего город, присягнувший не ему…Зато в интригах князь понаторел изрядно — подлинно Макиавелли. И перевалить собственные грехи на ненавистного сводного старшего брата сумел с блеском.После гибели Святополка из двенадцати сыновей Владимира в живых оставались только сам Ярослав, Мстислав и Судислав. Мстислав, князь тмутараканский, являлся наиболее грозным соперником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149