– Ты уверена, что твою машину никак нельзя настроить на графический поиск?
– Ты что, шутишь? Этот ящик? – Диана рассмеялась.
Затем она подавила смех и села, подтянув под свитером колени под подбородок.
– Извини, от меня не слишком много пользы, ведь правда?
– Если бы не ты, мне бы ни за что не раздобыть фото этого ублюдка – или, по крайней мере, разжиться этим допотопным ящиком, начиненным никуда не годной электроникой.
Эви вынула из машины библиотечную карточку, и на экран снова вернулся футбол. Она посмотрела на сделанный машиной отпечаток и вдруг вспомнила, что у нее в рюкзаке завалялся бинокль. В нем по-прежнему торчала инфокарта того типа, что вел за ней слежку. Наверняка он успел записать кое-что полезное для нее.
Эви расстегнула молнию рюкзака и вытащила бинокль. Это была довольно хитроумная электронная штуковина, однако Эви привела ее в негодность. Линзы треснули, а в видоискателе на жидких кристаллах был виден калейдоскопический узор из зеленого снега в перемешку с безжизненными черными пятнами. Эви попыталась вскрыть корпус, чтобы извлечь инфокарту.
– По крайней мере, он кое-что успел записать.
Карточка вошла в машину как раз в тот момент, когда лис-моро, играющий за сан-францискский «Тайфун», забил очередной гол.
Эви в ускоренном режиме прокрутила карту к самому началу. Видеоряд начался пустым экраном, на котором высвечивались время и вчерашняя дата. Счетчик начал отсчитывать секунды, и взгляду Эви предстала до боли знакомая сцена: она голышом начинает утренние упражнения. Она услышала, как у Дианы перехватило дыхание, и обернулась к подруге. Диана устроилась, вытянув шею вперед, на краю софы и не сводила с экрана глаз. Неожиданно она резко взмахнула рукой.
– Постой, что там у тебя?
«Что там у меня?»
Эви прокрутила запись вперед. Окуляры бинокля были направлены на зернистое зеленое изображение ее самой на балконе, занятой отжиманием пресса. Затем она прыжком бросилась на крышу. На экране было хорошо видно, как в подголовник ее тренажера впилась пуля.
Бинокль перевели на другой объект.
На экране возник в каком-то совершенно невозможном ракурсе кусок соседнего кондоминиума. Наблюдатель вовремя сосредоточился на открытом окне, чтобы засечь ружейную вспышку. На какое-то мгновение Эви показалось, будто она заметила лицо, однако в следующий момент наблюдатель снова перевел бинокль на нее.
Эви медленно прокрутила запись еще раз кадр за кадром, пока не наткнулась на тот, где можно было частично разглядеть лицо стреляющего. Эви сделала отпечаток и с этого кадра.
На снимке была явно не Сукиота.
– Ты его знаешь? – спросила ее Диана.
Эви покачала головой:
– По-моему, его зовут Гейб.
– Из легавых?
– Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь.
Эви стала прокручивать видео назад. Сначала она снова увидела себя в собственной квартире вчерашним утром, после чего запись неожиданно перескочила, если верить дате на экране, еще на неделю назад. Наблюдатель следил сквозь окно за квартирой Фрея. Фрей был дома и с ним еще двое, которых Эви знала по службе. Один из них был ее сослуживцем по Мозговому Центру, Дэвид Прайс. Второй – ее непосредственный начальник – Эрин Хофштадтер. Человек, которому она докладывала о своих действиях на протяжении шести лет.
В квартире находились еще трое. Одного из них она не узнала, второго – не сумела отчетливо рассмотреть.
Третьим был снайпер.
Что за дьявольщина тут происходит? Эви застыла, глядя в упор на этот секстет, чтобы лучше рассмотреть лица. Отпечатанный машиной портрет снайпера был довольно расплывчатым. Вполне возможно, хотя и маловероятно, что она все-таки ошиблась. Эви одолевали сомнения.
Она засекла время. Сцена в квартире Фрея занимала около пяти минут. Начиналась она тем, что Фрей распахнул окно, а затем просто обрывалась в конце записи.
Эви вздохнула и несколько раз прогнала запись назад и вперед, пытаясь прочитать по губам разговор собравшихся.
Фрей открыл окно и выглянул наружу: «… надо ли нам привлекать ее?.. «
Он загораживал собой Хофштадтера, и Эви не сумела разглядеть ответ.
Один из незнакомцев, внешне похожий на университетского профессора, обратился к Хофштадтеру.
Он был повернут к Эви в профиль, и она смогла разобрать лишь пару слов – «дурацкая затея» и «отпуск». После чего профессор закрыл лицо руками и покачал головой. Прайс смотрел в окно, и Фрей лишь частично заслонял его. Он обращался через плечо Хофштадтера к профессору:
– Дак, не отклоняйтесь.
Прайс наклонился вперед, и Эви не разобрала конца предложения. Когда ей снова стали видны его губы, она сумела распознать слово «ксенобиология». Эви несколько раз прокрутила этот эпизод, чтобы убедиться, что она не ошиблась.
Фрей замахал на них руками. Он все еще выглядывал из окна.
– Успокойтесь. Не хватало нам еще сводить между собой счеты.
Один из неизвестных гостей, одетый в безукоризненно скроенный черный костюм, наконец заговорил. Он тоже махал руками, и губы его были видны на экране лишь несколько мгновений:
– Я вас предупреждал.
Прайс умоляюще возвел глаза к небу и произнес предложение, которое Эви сумела разобрать целиком:
– Вы и ваши вонючие тахионы.
– Заткнись, Пр… – Фрей обернулся, чтобы закончить беззвучную тираду.
Затем он сел, глядя на пятерку присутствующих из-за черной лакированной поверхности голографического столика.
– Решено, – ответил Хофштадтер на брошенную Фреем фразу.
Поскольку теперь Фрей пребывал в сидячем положении, Эви без труда могла читать по губам фразы Хофштадтера и Прайса.
– А я по-прежнему не против.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94