Но именно поэтому в стране был принят запрет на макрогенетическую инженерию.
ВАБТИ первым начал работу с человеческими генами, но когда ООН приняла запретительную резолюцию, их лаборатории послушно переключились на работу с не человеческим биоматериалом. Однако вмешательство в деятельность ВАБТИ на этом не закончилось. Зверства, имевшие место в Азии, аукнулись в США принятием ужесточенного законодательства, что привело к принятию самого шизофренического решения в конституционной истории США – поправки, запрещавшей проведение в стране широкомасштабных генетических исследований и одновременно предоставлявшей мыслящим продуктам этих экспериментов свободы, гарантированные Биллем о правах. ВАБТИ опять-таки покорно переключился на водоросли и бактерии.
Однако это оказалось не столь выгодно, в отличие от производства «пушечного мяса» для азиатского рынка. Когда же ВАБТИ призвали к ответу, за то что в их лабораториях продолжают производство биомодифицированных животных, или, что еще хуже, биомодифицированных людей, все полезные наработки ВАБТИ провалились в черную бюрократическую дыру. Одним из подобных примеров стала судьба огромного блока медицинских корпусов, что примостился между зданием штаб-квартиры ООН и мостом Квинсборо. Непонятно, каким образом комплекс попал под начало Агентства. Затем потихоньку его прибрал к рукам Фрей со своей компанией. От дома, где жил Фрей, до комплекса было рукой подать. Пришельцев спрятали буквально под носом у всех – «Ниоги», Агентства, у ней самой.
В три-тридцать утра серый «Додж», за рулем которого сидела Эви, устремился на штурм Манхэттена. Мосты через Гарлем-Ривер, запруженные брошенными машинами и перегороженные бетонными блоками-заслонами, выставленными полицейским управлением – были сущим проклятьем. Кое-что из этого было чистой воды камуфляжем. Пока Эви лавировала между препятствиями на мосту 138-ой улицы, ей на глаза попались несколько десятков слегка обгорелых машин, которые, несмотря на свою непрезентабельную наружность, оказались вполне исправными. Хуарес выскакивал из переднего фургона и, подойдя к какому-нибудь обгорелому остову, нырял на останки водительского сиденья. В следующее мгновение у развалюхи оживал мотор, и Хуарес отгонял машину в сторону, создавая в завале достаточно широкий проход, чтобы сквозь него один за другим проскользнули фургоны конвоя. Последний барьер представлял собой один из огромных бетонных блоков, оставленных полицейским управлением. В середине его большой кусок был выбит наружу, а на его место вклинилась кабина грузового трайлера. Осколки аккуратно заполнили собой пространство между двумя бетонными барьерами. На первый взгляд кабина накрепко застряла в проломе; казалось, ее не вытащить оттуда даже подъемным краном. Однако, когда Хуарес забрался в полуобгорелую кабину, грузовик начал послушно откатываться назад, царапая крыльями о бетонные стенки. В результате в барьере образовалась дыра, в которую без труда могла проехать армейская БМП. Три гражданских фургона беспрепятственно проскользнули в отверстие.
Хуарес запрыгнул в фургон к Эви, а третья машина отделилась от них, направляясь к станции спутниковой связи, находившейся где-то в лабиринтах Гринвич-Виллидж. Таким образом, Эви осталась в первом фургоне с Хуаресом, Ногаром и Дэвидом Прайсом, а во втором за ней следовала какая-то крыса-моро с видеокамерой. Если Прайс все еще имел доступ к секретным кодам комплекса ВАБТИ, им удастся захватить объект без единого выстрела, а вся страна получит отличную встряску.
Оба фургона неслись сквозь снегопад по полупустынной Парк-Авеню. Нью-Йорк никогда не ложился спать, но между полчетвертого и полпятого утра наступало легкое затишье.
Машины катились на юг, а стеклянно-стальной каньон Манхэттена становился все глубже. Исполинский шпиль «Ниоги» с его голубой подсветкой высился над обступившими его многоэтажными собратьями, затмевая и принижая их своим величием.
Когда Эви достигла Пятьдесят Шестой улицы, она перевела взгляд на другую сторону – вид небоскребов вызывал у нее дрожь.
Группа захвата приблизилась к комплексу ВАБТИ. Сооружение напоминало собой россыпь ониксовых домишек, словно чья-то рука наугад разбросала плоские костяшки. За полквартала от цели Эви ощутила, что там что-то неладно. Она тотчас связалась по видеокому со вторым фургоном.
– Гургейя.
– Гургейя слушает… – последовала короткая пауза, –… командир.
– Пусть Фернандо включит у себя на датчике усилитель инфракрасного излучения, проверьте-ка здания.
Эви притормозила фургон за полквартала до комплекса и принялась ждать ответного сообщения. В видеокоме ей было слышно, как «мохнурки» во втором фургоне переговариваются между собой по-испански.
– Фернандо говорит, что в здании справа от стоянки им замечено тепловое пятно, – но тут Гергейю перебила крыса, снова что-то оживленно зачирикавшая по-испански.
– Это пожар, там у них что-то горит.
– Есть ли на стоянке машины?
И снова что-то на испанском.
– С полдесятка. Фургон и грузовик; моторы не выключены, – крыса смачно выругалась по-испански.
Гургейя продолжала:
– Фернандо засек, по меньшей мере, двоих псов-моро. Афганы вооружены японскими винтовками. С глушителями.
Эви стукнула кулаком по приборной доске. И снова «Ниоги» опередила их. Что же им теперь делать? Что они в силах предпринять?
– Гургейя?
– Слушаю.
– Тебе следует затаиться. Веди наблюдение за комплексом. Если они выйдут оттуда вместе с пришельцами – следуй за ними. Но ни в коем случае не стреляй в них, поняла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94