Она или оставит его тонуть в море поражения, или пошлет ему спасательную шлюпку.
Он улыбнулся. Пусть сработает то пустопорожнее воображение, которое преподаватели журналистики пытались найти в его мозгах. Один даже сказал ему, что ему не приходилось читать текстов с таким обилием штампов. Ну и что, штампы? Подумаешь, большое дело. В журналистике, особенно в таблоидах, они служат определенной цели. Читатели понимают их, ждут их и, наверно, чувствуют себя обделенными, если пару раз не натыкаются на них.
Внезапный взрыв музыкального грохота в передней части вагона прервал его мысли. Обернувшись, Сэнди увидел, что тот взлохмаченный парень в камуфляжной куртке включил свой музыкальный ящик на полную громкость. Тот извергал мелодию шестидесятых годов, которую Сэнди смутно помнил, — «Сегодня время наступает». Каких-то-или-других Братьев.
Вернуться к студентке-киноведу. Может, он поразит ее, упомянув, что занимает ответственный пост в самом желтом еженедельном городском таблоиде, где полученная им степень по журналистике для начала определила его на уровень лишь чуть выше дворника и швейцара — кроме разве зарплаты. Он договаривался об интервью во всех других городских газетах, пытаясь уйти из «Лайт», но никто ему не перезвонил. Это произведет на нее впечатление.
О черт, раз уж пошел за золотом, то не тушуйся.
— Как вас зовут?
— Лина Вертмюллер, — без секунды промедления сказала она.
Без особой враждебности. Она думает, что я идиот. Что ж, в эту игру приходится играть вдвоем. Сэнди протянул руку:
— Рад знакомству, Лина. А я Генри Луис Менкен.
К удивлению Сэнди, она подняла голову и рассмеялась. Он ее развеселил, и она смеялась. До чего чудесный звук ее голоса, хотя он еле слышал его из-за музыкального грохота.
Тут до него дошло название группы, исполнявшей песню: «Братья Чамберс».
И вдруг — другие звуки. Крики, вопли, стоны. Люди, спотыкаясь, пробирались мимо него, отчаянно стремясь в заднюю часть вагона.
— Пришло время! — заорал чей-то голос. — Да, время пришло!
Повернувшись, Сэнди увидел перед дверью в передней части вагона азиата в камуфляжной куртке. В его черных глазах стояло сумасшествие без конца и без края, а в руках он держал два пистолета — стволы у них были слишком длинные и слишком толстые в дульной части. Тут только Сэнди понял, что они с глушителями.
О господи, подумал он. Потрясение заставило его вскочить на ноги. Он же сейчас начнет стрельбу.
Увидев тела и кровь, он понял, что стрельба уже началась. Когда он повернулся бежать, в голове, куда мощно выплеснулся адреналин, замелькали образы — не всем из передней части вагона удалось добраться до другого конца его; первые, кто получил пулю, лежали там, где рухнули…
…молодой кореец, примерно в возрасте Сэнди, с рыжеватыми волосами и эмблемой «Найк» на бейсболке, который лицом к Сэнди распростерся на залитом кровью полу, так и не успев сбросить наушники; из носа у него текла кровь, а черные глаза смотрели в пустоту…
…грузная темнокожая женщина в сером жакете без рукавов поверх белой блузки в черную крапинку, с чистыми накрахмаленными манжетами, которая лежала лицом вниз, продолжая дергаться, когда из-под парика из нее вытекали последние остатки жизни, заливая кровью экземпляр «Ролли Полли Олли», вывалившийся из фирменного пакета книжного магазина «Барнс и Нобл»…
…остальные, свалившись на пол вагона, ползали между сиденьями, вытягивали руки, словно пытаясь ладонями остановить пули, и молили о пощаде…
Но все они просили тщетно, потому что человек с пистолетами, шествовавший по проходу, был настроен на какую-то другую частоту и, поводя оружием направо и налево, выпускал из глушителей пулю за пулей. Пфф!.. пфф!.. пфф! Пули раскалывали головы, врезались в залитые слезами лица, порой проходили через вскинутые руки, но звуки выстрелов были почти не слышны из-за музыки. Стрелок двигался без малейшего намека на торопливость, и в глазах всего мира он походил на сельского домовладельца, который в солнечное субботнее утро прохаживается по своему газону с банкой гербицида, аккуратно истребляя сорняки, что попадаются ему по пути.
Где-то впереди у кого-то не выдержал кишечник, и вагон наполнило зловоние.
Мозги отчаянно вопили в панике. Нырнув, Сэнди обернулся и увидел бледнолицего мужчину, который скорчился за спинкой своего сиденья лицом к тыльной стенке вагона. Должно быть, он окончательно рехнулся, потому что орал что-то типа: «Есть тут у кого-нибудь гребаный пистолет?»
Ну как же, ослиная ты задница, захотелось сказать Сэнди. У типа, что стоит в проходе, целых два, и он движется в твою сторону!
Двинувшись дальше, Сэнди лицом к лицу столкнулся с Линой, или как там ее звали, и понял, что его лицо отражает тот неподдельный ужас, который читался и на ее пепельно-бледном лице. Он посмотрел мимо нее на вопящих от ужаса пассажиров, которые, как груда червей, копошились у задней стенки вагона; те, что наверху, извивались, лягались, кусались и царапались, чтобы пробиться в самую гущу, а прижатые к стенке дрались с ними, чтобы оставаться на своем месте, и вдруг Сэнди понял то, что другие уже выяснили: как только вы окажетесь там, деваться вам уже будет некуда, разве что найдете способ открыть заднюю дверь и вывалиться на рельсы, которые улетают из-под вас со скоростью бог знает сколько миль в час, питая надежду, что, если вам повезет, вы не сломаете шею, врезавшись в землю, и не попадете на третий рельс, который тут же превратит вас в головешку.
Он увидел коричневую руку, которая как змея взлетела из плотного сплетения тел, ухватила красную ручку аварийного торможения и рванула ее вниз…
Да!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127