– Большую тайну.
– Ничего не скажу. Буду хранить ее. До могилы.
Бармокар желал знать, смеется в душе этот верзила или говорит искренно…
– Это не военная тайна.
– Тем более. – В голосе Гэда появилась явная беззаботность.
– А ведь Рутта со мной…
Гэд, видно, не расслышал этих слов. Он продолжал глядеть на воду с беспокойством и любопытством. Широк этот проклятый Родан, и быстрина реки – не самое приятное для наступающего войска…
– Я говорю: Рутта со мной.
Гэд оглянулся на друга. Думал. Разве котелок его не варил? Должно быть, в это мгновение – нет…
– Что ты сказал?
– Я говорю: Рутта со мной.
Вот тут глаза у Гэда расширились, словно попался ему в руки золотой клад. Но котелок, видно, еще не сварил…
– Рутта, говоришь?
– Да, Рутта, Гэд.
– И что же с ней?
Бармокар бледнел еще больше обычного, когда волновался или попадал в неловкое положение.
– Ничего с ней. Она со мной.
– Как? – Гэд двинулся к другу, будто собирался подмять его, как иберийский медведь.
– А так! – нагловато ответил Бармокар. А чего ему было робеть?
– Ты говоришь, Рутта здесь? Где же?
Гано Гэд сделал полный круг, чтобы обозреть всю местность. И не увидел никого, кто бы…
– Где же Рутта, спрашиваю?
Сумерки быстро наступали. Чем темнее становилось небо, тем светлее делался Родан. Точно перекатывал он не воду, а живую ртуть. И звезды появлялись на небе – одна краше другой. Они посылали на землю холодный, но бодрящий свет, свет любви и счастья. Тот свет точно достигал земли, но, видно, мало было его, чтобы на всех хватило и любви, и счастья… Так казалось Бармокару. И он сказал об этом Гэду.
– Да, ты влюблен. И, кажется, не врешь: Рутта где-то здесь. Только она может надоумить мужчину говорить нечто философское.
– Я говорю правду: она здесь.
– Кто ее взял?
– Я.
– И она согласилась?
– Точнее, она заставила меня взять ее с собой.
– В этот поход?
– Да.
– Эта легкомысленная Рутта?
– Она – умная.
Гано Гэд из-за темноты плохо видел черты лица Бармокара. Ему хотелось заглянуть в глаза другу: неужели он и в самом деле так влюбился? Да и здесь ли Рутта?..
– Она помогает погонщикам слонов.
– Женщина в военном стане? – поразился Гэд.
– Она переодета индийским юношей. Я надеюсь, ты не выдашь ее? И меня тоже?
– А ежели смерть?
– Я ей тоже говорил о ней.
– Что же Рутта?
– «Перед смертью все равны», – сказала она.
– Это на нее похоже.
– А еще сказала так: «Я хочу, хотя бы однажды, разделить все тяготы с любимым».
– Это с тобой, что ли? – удивился Гэд.
– Да, – смущенно ответил Бармокар.
– Послушай, брат, – сказал Гэд, – мы имеем дело с настоящей любовью, что ли?
– Кто это – мы?
Гэд призадумался: оскорбил, что ли, своего друга? И он объяснил:
– Я имею в виду тебя и Рутту.
– Допустим.
– Обиделся, что ли?
– Нет.
– Послушай, ты не ставь меня в глупое положение. Я познакомил тебя. Я уступил ее тебе. И ты же на меня в обиде?
– Нет.
– А в голосе твоем – гнев.
– Я сердит на себя.
– Не будем ссориться. – Гэд обнял друга за плечи. – Лучше показал бы мне ее. Как она выглядит в этом индусском наряде?
– Хорошо выглядит.
Бармокар походил на драчливого барана. Он и в самом деле готов был подраться – как-то по-дурацки вел себя этот Гэд. Мало ли что случалось прежде с Руттой? Было, да сплыло! И незачем Гэду совать нос в чужое дело. Любовь его не касается…
– Я же к тебе по-братски отношусь, Бармокар.
– И я.
– Так в чем же дело? Веди меня к ней. Покажи ее.
– Они готовят слонов к переправе.
– Это хорошо. Пойдем поглазеем. Скоро и нам придется лезть в воду…
Бармокар колебался, а потом вдруг кинулся вперед, в темень, и крикнул:
– Пошли!
Двигались они вдоль берега, туда, где горели костры. Здесь суетилось много людей: плотничали, забивали гвозди, вязали бревна. Начальники требовали тишины. И чем больше пытались понизить голос, тем больше гудел ночной воздух. А река каким-то странным образом усиливала звуки.
Бармокар показал рукой на плотников, орудовавших топорами. При свете костров они казались очень ловкими и очень сильными. Гано Гэд обратил внимание на плоты, которые вязались не на реке, а прямо тут же, на берегу. Строились плоты на протяжении многих стадий. Были бревна и особенно мощные. Для чего они?
– Мне Рутта объяснила, – сказал Бармокар.
– Где же она?
– Вон там. – Бармокар неопределенно ткнул пальцем в темноту.
– Мы ее увидим?
– Отчего же? Навестим Рутту… Так вот, эти плоты вяжутся для слонов. Слоны тяжелые, но плоты их выдержат. Ты только посмотри: что за толщина у этих бревен!
– Да, бревна исполинские… А зачем этот дерн? Ты видишь огромные кучи дерна?
Бармокар сказал:
– Верно, дерн. Плоты будут подогнаны к самому берегу. Их привяжут, а берег с плотами соединят дерном. Для слонов это. Их путь будет устлан дерном, точно зеленым ковром. Ты уразумел этот хитрый замысел?
– Не очень.
– Чудак человек! Слоны – не люди. Они не полезут в воду, то бишь на плоты. Поэтому требуется обман – этот самый дерн. Слонов погонят по зеленой дороге. А когда они окажутся на плотах – веревки перережут и плоты поплывут к тому берегу.
– Разве на том берегу нет врагов? – спросил Гано Гэд.
– Не знаю.
– Как так – не знаешь? А в кого угодили нынче камнем? Прямо в висок. Ты позабыл?
– О врагах думает сам Ганнибал. А о слонах позаботятся Рутта и ее товарищи,
Гано Гэд усмехнулся:
– Что же, теперь мы зависим от Рутты?
Бармокар чуть не вскипел, но сдержался. Может, Гано Гэд просто ревнует. В таком случае его вполне можно понять… Бармокар заметил:
– И от Рутты – тоже. Мы связаны одним канатом. У нас теперь одна судьба. Может, нам суждено…
– Нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57