Она стояла прямая как палка, с седыми волосами, уложенными в опрятные волны по сторонам длинного лица. Рот кривился презрением, возможно к самой себе.
– Мне сказали, что вы здесь. – Она повернулась к Г. М., затем к Мастерсу. – Мне нужно было с вами встретиться. С ним же ничего не случится?
– С Аланом? Обещаю вам, мадам, – спокойно сказал Г. М., – ничего с ним не случится. Клянусь Господом, все будет в порядке.
Она, казалось, успокоилась и села на предложенный стул. Но странно: губы ее стали кривиться сильнее.
– Я решила вам рассказать. Иначе мне не будет покоя. Я иногда думаю, что никогда больше не засну… Я знаю, кто вы такой, – она посмотрела на Пелема, – и могу догадаться, зачем вы здесь. Но в настоящий момент дело касается полиции. Не перебивайте меня. Дайте мне сказать то, что я должна сказать. Прошлой ночью я солгала вам – насчет Гая. Он попросил меня свидетельствовать, что он не отлучался из моей гостиной, и я не смогла отказать, потому что я любила Гая; очень любила. Но вы же знаете, что он отлучался… – Она шевельнула рукой. На ней было черное платье тонкой материи, которое не скрывало выпирающих острых костей. – Гая убил мой племянник Алан.
Еще я знаю, что он перерезал горло той собаке – я видела нож, которым он совершил преступление, он так его и не отмыл. Но убить собаку и убить родного брата – совсем не одно и то же.
Г. М., не спускавший с нее глаз, не оборачиваясь, яростно махнул рукой остальным, собравшимся у него за спиной.
– Вы видели, как он убил Гая, мадам?
Ее лицо посерело еще больше.
– Нет, потому что не пошла за ним вниз. Я же не знала, что он собирается сделать. Я расскажу вам то, что видела. Вчера ночью я легла в постель, но мне не спалось. Обычно я часто просыпаюсь. Когда вам будет почти семьдесят, как мне, вы поймете, что значит иметь тело, состоящее из одних костей, и что значит чувствовать жар. Я проснулась оттого, что очень хотела пить. Я бы отдала все, что у меня есть, тому, кто принес бы мне воды в постель. Не стакан, нет – целый кувшин. Чтобы напиться, мне пришлось дойти до ванной комнаты. Наконец, я встала и надела халат. Открыв дверь, я…
– Время, мадам, – тихо сказал Мастерс, словно боясь спугнуть ее. – Вы помните, сколько было времени?
Вопрос все равно выбил Изабеллу из колеи.
– Не… помню. Нет, помню. У меня на столе часы со светящимся циферблатом. Было около четырех. Я выглянула в холл. Вначале было темно. Затем я заметила свет. Он выбивался из-под двери Алана.
То, что я сейчас скажу, наверное, покажется вам нелепым, притянутым за уши и… неестественным, если вы понимаете, что я имею в виду. Но вы должны знать, почему я испытала такой страх, что не могла ни двинуться, ни что-либо предпринять. Когда я была маленькой – вскоре после того, как мой отец умер в той комнате, – кто-то подарил мне на Рождество книжку со сказками. Для большинства детей она была бы вполне безобидна. Я еще не умела читать и целыми часами рассматривала жуткие картинки. Для меня, росшей под сенью той комнаты, все это было настоящим . Волшебные сказки не были для меня просто выдумкой, как для других детей. Лес был темным и страшным – настоящим лесом; злобные и хитрые ведьмы смотрели на меня, красное вино было отравлено; грабители не были людьми – они были монстрами. Там была одна особенно страшная сказка о невесте, которая шла через лес на встречу со своим женихом. Она пришла к дому, где…
Изабелла судорожно сцепила руки.
– Впрочем, это не важно. Достаточно сказать, что в моем воображении грабители, живущие в доме, сидели за круглым столом и пили отравленное вино. Они хотели зарезать невесту. Та картинка снилась мне долгие годы. А то, что я видела прошлой ночью, не было сном.
Я выглянула в темный холл и увидела свет, идущий от двери Алана. Он нес небольшую электрическую лампу – такие используют шахтеры. Сетка на ней отбрасывала черточки теней. Он казался в два раза выше и шире, чем обычно. На нем был черный халат с красным воротником. Он осматривал холл. Когда он поворачивался, лампа осветила его лицо, и я увидела его морщины, его бычью шею, его мокрые от пота рыжие волосы. Но яснее всего я увидела его глаза. Я не знаю, как вам описать… Они были как устрицы и поворачивались из стороны в сторону. Он не улыбался, но выглядел так, будто вот-вот улыбнется. Я поняла, что он безумен… Он зашагал очень тихо. В одной руке у него была лампа, а в другой шприц, наполненный какой-то желто-коричневой жидкостью. Его руки были в черных хлопчатобумажных перчатках. Он что-то бормотал себе под нос, когда смотрел вниз с лестницы… Спросите меня! – неожиданно воскликнула Изабелла. – Спросите, почему я не закричала, не побежала за ним, не перебудила весь дом? Я просто не могла. Я была физически не способна что-либо сделать. Возможно, я потеряла сознание, хотя я так не думаю. Следующее, что я помню: в холле становится темнее, источник света движется вниз по лестнице. Все ужасы прошлого вернулись ко мне. Все было так, как на картинке в той книге.
Затем мне пришло в голову: Гай! Где Гай?
Доктор Пелем снова взял сигару и с любопытством ее разглядывал.
– Вы беспокоились за Гая Бриксгема. – Он не спрашивал, а утверждал. – Почему?
– Говорю вам, – Изабелла безнадежно махнула рукой, – я не могу объяснить. Не знаю. Я только помню, что каким-то образом, ощупью, добралась до комнаты Гая. Сначала я боялась включить свет, но потом рычажок каким-то образом оказался у меня под рукой. Я плотно закрыла дверь и включила свет. Его постель была пуста. – Она глубоко вздохнула. – Я понимала, что должна спуститься вниз, за Аланом. И не могла. Я сидела в кресле и смотрела на пустую постель Гая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83