Таким образом Арнольд убирал с дороги единственное препятствие к тому, чтобы все деньги унаследовала его невеста.
– Нет. Нет, – насупился Г. М., – этого я как раз не имею в виду. Здесь как раз вступает партия здравого смысла Юджина Арнольда, партия настолько чудовищная, что просто не укладывается в голове. Алана должны были признать вменяемым. От этого зависело все. Алан должен был быть вменяемым в момент убийства Гая. Вы знаете что-нибудь о законах, по которым судят сумасшедших?
Сэр Джордж посмотрел на Мастерса. Мастерс покачал головой.
– Сэр, я всегда думал, – старший инспектор явно сомневался, – что сумасшедший в юридическом смысле мертв и его собственность переходит к следующему по старшинству родственнику, или, по крайней мере, управляется следующим по старшинству родственником.
– Нет, мальчик мой. Все как раз наоборот. Такая система существовала в прошлом, и из-за нее возникало множество проблем. А сейчас наилучший способ заморозить чьи-нибудь деньги так, чтобы ими никто не мог управлять и, соответственно, пользоваться, – признать их владельца сумасшедшим. Тогда его собственность контролируется Комиссией по умопомешательству – что-то вроде Комиссии лорда-канцлера. Любящие родственники остаются с носом. Теперь понимаете? Если бы убийства преследовали цель упрятать человека в психиатрическую лечебницу, чтобы Джудит могла унаследовать состояние, то жертвой стал бы Алан, а вина была бы возложена на Гая. Что произошло бы тогда? Алан мертв; все уверены, что Гай виновен. Тем не менее, прежде чем попасть под опеку добрых докторов, Гай наследует имущество; наследство тут же замораживается и не размораживается до тех пор, пока он не выздоровеет или не умрет. Другими словами, весьма невыгодно иметь в качестве убийцы настоящего сумасшедшего.
– А где в игру вступает Бендер? Зачем его-то убивать?
– Спокойно! – проворчал Г. М. – Полегче! Вы кошмарная аудитория. Не заставляйте старика забегать вперед. Давайте вернемся к моим первым подозрениям насчет Арнольда и разберем их но порядку. Признаю, они – подозрения – не получали никакого развития до тех пор, пока не умер Гай.
Но я все же держал Арнольда за важного подозреваемого и спросил себя – так, на всякий случай: «Если бы он был виновен, где бы он достал кураре для убийства Бендера?» Единственное место, где его можно было взять, – дротики. Но о дротиках мы все знали и предполагали, что они не отравлены. И вот тут, – Г. М. размахнулся трубкой, – я застрял, потому что не знал того, что знали вы. Я обнаружил это позднее. Помните, что Алан сказал вам в первый вечер, еще до моего приезда? Напрягите мозги! Изабелла говорила об отравленном оружии – особенно о стрелках, которые Алан с Карстерсом привезли из Южной Америки. Что тогда сказал Алан? А?
Терлейн вспомнил мгновенно – все до единого слова:
– Он сказал: «Вы совершенно зря беспокоитесь. Арнольд проверил все имеющиеся у меня стрелы».
– Ага. Он их проверил. Совершенно так же, как Равель-старший проверил мебель во «вдовьей комнате» много лет назад: он собрал с них яд и оставил его себе.
– Он оставил его потому…
– Потому что план зародился в его голове давным-давно, задолго до того, как в доме появился Бендер. Арнольд использовал его в качестве затравки, чтобы все поверили в существование проклятия… Итак, я пришел к выводу, что Арнольд мог достать кураре; по правде говоря, только у него была возможность достать яд. Но я не мог ничего на него повесить до тех пор, пока у меня в руках не окажется абсолютного, неопровержимого доказательства. А потом я понял то, о чем говорил вам в самом начале нашей беседы. Я знал, что Арнольд виновен, еще до того, как услышал об убийстве Гая, хотя и не понимал, каким образом он организовал убийство Бендера. Меня осенило, я задумался о маленьком свитке пергамента на груди Бендера.
Вне всякого сомнения, в комнату проникнуть было нельзя – я не буду по сотому разу все объяснять. Убийцы не было в комнате в момент убийства – значит, должна была быть ловушка. Приняв это за аксиому, я стал ломать голову над пропавшей записной книжкой. Как она могла исчезнуть, если в комнате никого не было? И когда меня озарило, у меня появилось желание самого себя пнуть – современные психологи назвали бы мой порыв мазохистским. Господи боже, каким же я был тупицей! – воскликнул Г. М. – Дано: Бендер лежит на спине, на груди – пергамент. Он мог попасть туда единственным способом… Ну? Вспомните, как мы увидели, что Бендер мертв. Вспомнили? Кто первым подошел к телу?
– Арнольд, – после долгой паузы сказал Терлейн.
Мастерс вынул из кармана записную книжку.
– Арнольд, – кивнул Г. М. – И что он сразу сделал?
– Он приказал нам отойти назад. Что мы и сделали, – сказал сэр Джордж, – включая вас.
– А затем он наклонился над телом. Вы могли его видеть? Вы видели, что он делает? Нет. Вы видели только его голову. А почему? Потому что его скрывала огромная кровать, за которой лежал Бендер. Он надул нас прямо у нас на глазах! Так почему мы нашли пергамент там, где мы его нашли? Потому что он лежал у Бендера во внутреннем нагрудном кармане вместе с записной книжкой. Арнольд засунул руку ему в карман, вытащил записную книжку и проклятую фляжку и положил их к себе в карман. Вместе с ними он выхватил и пергамент, который упал на грудь Бендера. Вот единственное разумное объяснение того, как он там оказался, – он выпал у Бендера из кармана. Он проделал свой трюк у нас на глазах – как просто! Однако ему удалось нас одурачить. Теперь вы понимаете, что никто, кроме нашего друга Арнольда, не мог быть виновен в обоих убийствах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83