еще долго молчал. Сандерс, сдвинул в сторону поднос с остатками завтрака, выбрался из кровати и, хотя сразу же почувствовал слабость и головокружение, все же смог накинуть на плечи халат и сунуть ноги в тапочки. Потом он сел в мягкое кресло у окна, выходившего на ярко освещенную, широкую и чистую Марилебон-роуд. Кузова машин сверкали на солнце, а шум от проезжающего транспорта в теплом воздухе казался не таким уж громким.
Они с Г. М. переглянулись.
– Зачем вы хотели меня видеть? – поинтересовался Сандерс.
– Неужели не догадываешься, сынок?
– Нет.
– Мне нужно было повидать не тебя, а Маршу Блайстоун. Она придет навестить тебя. По крайней мере, она торжественно пообещала мне это сделать вчера ночью. Не понимаю я женщин… – Г. М. задумался. – Женщину легко запугать до потери сознания. Она охотно падает в обморок, а потом лежит в постели целую неделю. Но вот подвергаясь действительно страшной опасности, она сохраняет хладнокровие и присутствие духа.
Подумайте сами. Когда что-то угрожает жизни мужчины, его глаза и уши нацелены лишь на одно: как выжить. Все остальное он просто не замечает. Самый жадный бандит, отстреливаясь от полицейских, не потратит и двух секунд, чтобы достать из сточной канавы случайно упавший туда банкнот в пятьдесят фунтов. А вот женщина, та вытащит. Впрочем, – заметил Г. М., – это я так, к слову. Мастерс тут обвинял меня в том, что я якобы вставляю палки в колеса правосудия. Но из всех людей, которые последовательно, упорно, очаровательно и убедительно вредят правосудию на каждом шагу, хуже всех ваша подруга Марша Блайстоун.
– Как так?
– Записки Фергюсона украла она, – объявил Г. М. – Вытащила их из кресла. Разве вы не заметили?
– Черт! – Сандерс выпрямился. – Нет, я думал о другом. Но…
– Конечно. И я тоже. О том я и говорил. Но вышло все именно так. Вы только немножко пораскиньте мозгами и вспомните, какая началась суматоха. А теперь скажите, что произошло с креслом после того, как с него свалился Фергюсон.
– Сиденье провалилось и сдвинулось вперед.
– Угу. И что сделала девчонка?
– Сначала перегнулась через спинку, пока мы держали Фергюсона… А потом села в… – Доктор замолчал.
Мужчины снова переглянулись.
– С ней надо что-то делать, сынок, – серьезно заявил Г. М.
– Но откуда она знала, что записки находятся там?
– А она и не знала. Должно быть, увидела, как они торчат из-под сиденья. Вот что я называю присутствием духа.
Сандерс на мгновение задумался.
– В настоящий момент больше всего на свете мне хочется выяснить вот что, – сказал он. – Если сэр Деннис Блайстоун преступник, то в чем состоит его преступление? Видите ли, мы немного расчистили вам дорогу. Мы начали догадываться, кто что совершил. Хотя вы со старшим инспектором, кажется, поняли все с самого начала. После нашего с вами приключения и в результате допроса, которому Мастерс подверг в Ярде миссис Синклер, нам стало известно о двух преступлениях. Фергюсон был домушником. Миссис Синклер мошенничаете произведениями искусства. Остаются Бернард Шуман и сэр Деннис Блайстоун.
О Шумане я ничего не знаю. Мастерс решительно утверждает, что он не подделывает египетский антиквариат. Сэр Деннис пошутил, будто Шуман убивает людей и продает их трупы под видом мумий; но, помимо того, что такой способ непрактичен, Шуман вроде бы в лучшем смысле этого слова джентльмен. Каким-то образом в его делишках замешаны детали будильников и увеличительные стекла. Но что бы там он ни натворил, вряд ли его преступления так уж серьезны. Из всех подозреваемых он самый спокойный, самый невозмутимый и больше остальных стремится помочь. А вот сэр Деннис Блайстоун дело другое. Он… Я, кажется, слишком разболтался?
– Что ты, сынок! – откликнулся Г. М., не открывая глаз. – Дуй дальше!
– Повторяю, Блайстоун дело другое. Его родные что-то знают, но ведут себя по-разному. Леди Блайстоун была на грани истерики. Марша обещает, если правда выплывет наружу, покончить с собой или уехать в Буэнос-Айрес. И самому сэру Деннису очень и очень не по себе. За его поведением явно кроется что-то по-настоящему дурное. Если кого называть лицемером, так это его. Атмосфера в его доме гнетущая; она напомнила мне случай из моей юности, когда я однажды заехал за девушкой, чтобы отвезти ее на танцы, а ее папаша был пьян, и… В общем, в каких злодеяниях он виновен?
Сандерс замолчал, увидев, что лицо Г. М. исказилось неправдоподобно веселой гримасой. Г. М. сдавленно фыркал, раскачиваясь взад и вперед, отчего казалось, будто его душит смех.
– Вот именно! – воскликнул он.
– Почему вы говорите «вот именно»?
– Случай интересен сам по себе, – заметил Г. М., справившись со смехом. – Если женщина покрывает по-настоящему серьезного преступника, например убийцу, она молчит. Если поблизости шныряет полицейский, она и словом не обмолвится о том, какие действия предпримет, если правда выплывет наружу. Нет, сынок, серьезного преступника женщина покрывает с помощью гордости и молчания. Но что способно довести пожилую высокомерную леди до истерики? Из-за чего дочь-подросток лезет в бутылку вместо того, чтобы держать язык за зубами?
– Не знаю.
– Из-за чего-то нелепого и смехотворного, – пояснил Г. М. – Они боятся позора. Наш великий хирург, в высшей степени почтенный и уважаемый гражданин, в прошлом был весьма удачливым карманным воришкой!
Сандерсу показалось, будто рушатся стены, рушится весь мир, включая Марилебон-роуд. Он с недоверием воззрился на своего собеседника, но тот, видимо, говорил вполне серьезно. Сандерс даже слабо вскрикнул, но так ничего и не сказал, предпочитая слушать дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76