Босх нахмурился и подумал, не обидел ли ее своей откровенностью.
– Я еду за тобой, – уточнила Джулия. – Забыл? Машину оставлять возле отделения нельзя. И впредь все должно быть совершенно секретно, тайно, шито-крыто.
Пиво и ее улыбка кружили Босху голову.
– Проняла ты меня.
– Надеюсь, не в одном смысле.

27

К назначенному времени собрания в кабинете лейтенанта Биллетс Босх опоздал. Эдгар – редкий случай – уже сидел там, Медина из пресс-службы тоже. Хозяйка кабинета указала Босху на стул карандашом, который держала в руке, потом подняла телефонную трубку и набрала номер.
– Это лейтенант Биллетс, – произнесла она. – Передайте шефу Ирвингу, что мы уже все здесь и готовы начать.
Босх взглянул на Эдгара и приподнял брови. Замначальника управления все еще упорно интересовался этим делом. Биллетс, положив трубку, сказала:
– Он перезвонит, и я подключу его к громкоговорителю.
– Будет говорить или слушать? – спросил Босх.
– Кто знает?
– Раз уж мы все равно ждем… – начал Медина. – Я получил несколько звонков по поводу вашего объявления в розыск. Этого человека зовут Джон Стокс? Как мне отвечать? Он новый подозреваемый?
Босха охватила досада. Он знал, что объявления в розыск на перекличке в конце концов станут известны репортерам. Но не думал, что это произойдет так быстро.
– Нет, вовсе не подозреваемый, – промолвил он. – И если репортеры тут напортачат, как в случае с Трентом, мы не найдем его никогда. С этим человеком нам нужно просто побеседовать. Он был приятелем жертвы. Много лет назад.
– Значит, жертва уже опознана?
Не успел Босх ответить, как зазвонил телефон. Биллетс переключила Ирвинга на громкоговоритель.
– Шеф, детективы Босх и Эдгар здесь, полицейский Медина из пресс-службы тоже.
– Очень хорошо, – загремел из динамика голос Ирвинга. – Как обстоят дела?
Биллетс нажала кнопку на телефоне, чтобы уменьшить громкость.
– Гарри, может, ответишь ты?
Босх полез во внутренний карман куртки и достал оттуда записную книжку. Он не торопился. Ему нравилось представлять, как Ирвинг сидит за своим столом, накрытым безупречно чистым листом стекла, и дожидается голосов по телефону. Раскрыл книжку на странице, сплошь покрытой краткими записями, которые сделал утром, завтракая с Джулией Брейшер.
– Детектив, вы там? – спросил Ирвинг.
– Да, сэр. Я только просматривал кой-какие записи. Главное – мы добились окончательного опознания жертвы. Имя мальчика – Артур Делакруа. Он исчез из дому на «Миле чудес» четвертого мая восьмидесятого года. Ему было двенадцать лет. – Босх остановился, предвидя вопросы, и заметил, что Медина записывает имя. – Не уверен, что нам следует это сейчас предавать гласности, – добавил Босх.
– Почему? – удивился Ирвинг. – Вы хотите сказать, что опознание еще не окончательное?
– Нет, шеф, мы уверены, что окончательное. Просто если мы раскроем это имя, то тем самым дадим понять, в каком направлении двигаемся.
– В каком же?
– Видите ли, мы вполне уверены, что Николас Трент к убийству не причастен, поэтому идем другим путем. Повреждения на костях указывают на регулярные побои начиная с раннего возраста. Матери в доме не было, и мы заинтересовались отцом. Пока не общались с ним. Готовим вопросы. Если мы объявим, что опознали останки и отец услышит это по телевизору, то будет предупрежден заранее.
– Если он похоронил там ребенка, то уже предупрежден.
– В определенной мере. Но он знает, что если мы не сумеем опознать кости, то никогда не заподозрим его. Неустановленность личности жертвы гарантирует ему безопасность. И это дает нам возможность приглядеться к нему.
– Понятно, – произнес Ирвинг.
Несколько секунд все сидели молча. Босх ждал, вдруг Ирвинг скажет что-нибудь еще. Но тот не говорил. Босх поглядел на Биллетс и развел руками. Она пожала плечами.
– Значит… – промолвил Босх, – мы не предаем гласности это имя?
Молчание. Затем голос Ирвинга:
– Полагаю, это благоразумно.
Медина вырвал из блокнота лист, на котором писал, скомкал его и бросил в мусорную корзину в углу.
– Есть что-нибудь, что можно предать гласности?
– Да, – быстро ответил Босх. – Можно обелить Трента.
– Исключено, – возразил Ирвинг. – Сделаем это в конце. Если вы завершите дело, тогда исправим огрехи.
Босх посмотрел на Эдгара, потом на Биллетс.
– Шеф, – сказал он, – если будем вести себя так, то навредим нашему делу.
– Каким образом?
– Дело старое. Мы не вправе рисковать. Если не сообщим сейчас, что Трент невиновен, то предоставим человеку, которого в конце концов арестуем, способ защиты. Он укажет на Трента и заявит, что тот был растлителем малолетних и совершил это убийство.
– Но он сможет это сделать независимо от того, обелим мы Трента сейчас или впоследствии.
Босх кивнул:
– Верно. Однако я смотрю на это с точки зрения свидетеля, дающего показания на суде. Хочу иметь возможность сказать, что мы проверяли Трента и быстро сняли с него подозрения. Я не желаю, чтобы какой-нибудь адвокат спрашивал меня, почему, если сняли их быстро, ждали неделю или две, чтобы оповестить об этом. Шеф, это будет выглядеть так, будто мы что-либо утаивали. Большого значения это иметь не будет, но впечатление произведет. Присяжные вечно ищут повод не доверять полицейским вообще и лос-анджелесскому управлению полиции в частности.
– Хорошо, детектив, я все понял. Но мое решение остается неизменным. О Тренте мы объявлять не будем. Пока не появится обоснованно подозреваемый, которого можно будет назвать журналистам.
Босх покачал головой и немного ссутулился.
– Что еще? – спросил Ирвинг. – Через две минуты у меня совещание с начальником управления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93