Спасибо.
– Не за что, лейтенант.
– Итак, вы утверждаете, что не видели борьбы за пистолет констебля Брейшер до того, как произошел выстрел? Я вас правильно понял?
Он завел руки за спину, держа карандаш между пальцами, как сигарету.
Босх подался вперед. Ему было понятно, какую игру затеял Гилмор.
– Не играйте словами, лейтенант. Я не видел борьбы, потому что никакой борьбы не было. Если в она была, я бы ее увидел. Достаточно ясно выражаюсь?
Гилмор не ответил и продолжал расхаживать.
– Послушайте, – сказал Босх, – почему бы вам просто-напросто не произвести тесты на пороховой нагар? На руках Стокса, на его комбинезоне. Вы не обнаружите ничего. И все сразу станет ясно.
Гилмор снова сел, поглядел на Босха и покачал головой:
– Знаете, детектив, я был бы рад произвести тесты. Обычно в подобных случаях мы первым делом ищем пороховой нагар. Проблема заключается в том, что вы нарушили правила. Позволили себе забрать Стокса с места преступления и привезти сюда. И цепочка улик разорвана, понимаете? Он мог умыться, переодеться, не знаю, что еще, потому что вы вздумали увезти его из гаража.
Босх был готов к этому.
– Я видел, что там возникла угроза его безопасности. Мой напарник это подтвердит, Стокс тоже. И он непрерывно находился под моим контролем, пока вы не вломились сюда.
– Это не меняет того факта, что вы считали свое дело более важным, чем сбор улик по поводу огнестрельной раны полицейского, так ведь?
Ответа на это у Босха не было. Но он стал яснее понимать, чего добивается Гилмор. Для него и для управления было важно прийти к выводу, будто Брейшер получила рану во время борьбы за пистолет, и объявить об этом. Так получалось героично. И машина связи управления с общественностью хорошо бы сработала. Ничего не могло быть лучше чем ранение преданного долгу полицейского – особенно женщины-новичка – при исполнении служебных обязанностей, дабы напомнить общественности обо всем достойном и благородном в управлении полиции и о всех опасностях полицейской службы.
Единственная альтернатива – объявить, что Брейшер выстрелила в себя случайно или даже умышленно – явилась бы для управления потерей лица. Очередной в длинной цепи неудач службы связей с общественностью.
Препятствием на пути к выводу, которого добивался Гилмор – а следовательно, Ирвинг и все управленческое начальство, – был, разумеется, Стокс, а затем Босх. Стокс не представлял собой проблемы. Отсидевший в тюрьме преступник боится нового срока за выстрел в полицейского, все, что бы он ни говорил, будет попыткой выкрутиться. Но Босх – свидетель, носящий полицейский значок. Гилмору требовалось изменить его показания, а если не удастся, то поставить их под сомнение. Первым уязвимым местом являлось физическое состояние Босха – если ему брызнули в глаза чистящим средством, то мог ли он четко видеть то, о чем говорил? Вторым – то, что Босх детектив. Не мог ли он, желая сохранить Стокса как свидетеля по своему делу об убийстве, солгать, что не видел, как Стокс стрелял в полицейского?
Для Босха это было очень странно. Но за многие годы он повидал еще худшее обращение с полицейскими, которые становились на пути у машины, создающей управлению репутацию в глазах общественности.
– Погодите, вы… – Босх нашел в себе силы сдержаться и не обозвать старшего по званию бранным словом. – Если хотите, чтобы я солгал, будто Стокс стрелял в Джулию – то есть констебля Брейшер, – и он оставался на свободе ради моего дела, то вы – при всем моем почтении – спятили.
– Детектив Босх, я рассматриваю все возможности. Это моя обязанность.
– Ну так рассматривайте без меня.
Босх встал и шагнул к двери.
– Куда вы?
– Я с этим покончил.
Он глянул на зеркало, раскрыл дверь, потом обратился к Гилмору:
– Хочу сообщить вам кое-что, лейтенант. Ваша теория никуда не годится. Стокс для моего дела ничто. Ноль. Джулия ранена совершенно напрасно.
– Но вы не знали этого, пока не привезли Стокса сюда, так ведь?
Босх поглядел на него и медленно покачал головой.
– Всего доброго, лейтенант.
Он приблизился к двери и едва не натолкнулся на Ирвинга. Замначальника управления стоял в коридоре перед комнатой.
– Вернитесь на минутку, детектив, – спокойно произнес он. – Прошу вас.
Босх попятился в комнату, Ирвинг последовал за ним.
– Лейтенант, дайте нам поговорить. И пусть все покинут комнату наблюдения. – Ирвинг указал на зеркало.
– Слушаюсь, сэр, – ответил Гилмор и вышел, закрыв за собой дверь.
– Сядьте на прежнее место, – попросил Ирвинг.
Босх снова устроился напротив зеркала. Ирвинг остался стоять. Через несколько секунд он тоже стал расхаживать перед зеркалом, двоясь в глазах Босха.
– Мы назовем этот выстрел случайным, – заговорил Ирвинг, не глядя на него. – Констебль Брейшер задержала подозреваемого и, вкладывая оружие в кобуру, невольно выстрелила.
– Это она так сказала? – уточнил Босх.
Ирвинг на миг как будто пришел в замешательство, потом покачал головой:
– Насколько мне известно, констебль Брейшер общалась только с вами, и вы сказали, будто она ничего не говорила о выстреле.
Босх кивнул.
– Значит, с этой темой покончено?
– Не вижу смысла ее продолжать.
Босх вспомнил фотографию акулы на камине Джулии. Подумал, что неплохо узнал Джулию за столь недолгое время. И увиденное в гараже вновь стало медленно проплывать перед его мысленным взором.
– Если мы не умеем быть честными сами с собой, то как можем говорить правду другим?
Ирвинг откашлялся.
– Я не стану обсуждать это с вами, детектив Босх. Решение принято.
– Его приняли вы.
– Да, я.
– Что будет со Стоксом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93