– Но отчего…– Это были его последние слова, – придав лицу похоронное выражение, солгал пан Кшиштоф. – “Позаботься о княжне Марии Андреевне, кузен”, – сказал он, умирая на моих руках.То, что на первый взгляд могло показаться солдатской прямотой и простодушием, на самом деле было со стороны пана Кшиштофа продуманной жестокостью. Ему было просто необходимо любой ценой остаться в доме хотя бы на одну ночь; кроме того, он знал, что перед ним стоит одна из богатейших невест России. Соблазн воспользоваться ее отчаянным положением и между делом, не прилагая особенных усилий, присоединить к дядюшкиному наследству огромное состояние князей Вязмитиновых был слишком велик, и пан Кшиштоф, хотя и не верил в успех своего сватовства к княжне, почти бессознательно начал действовать в этом направлении.Получив страшное известие, княжна покачнулась. Пан Кшиштоф, ожидавший именно такой реакции, шагнул к ней, намереваясь поддержать лишившуюся чувств девицу, но Мария Андреевна остановила его, выставив перед собой ладонь.– Оставьте, сударь, – неживым голосом сказала она. – Расскажите мне, как это случилось. Верно ли, что Вацлав умер?– Так же верно, как то, что я стою здесь перед вами, – сказал пан Кшиштоф. – Мне жаль говорить вам это, княжна, но мой кузен убит на дуэли. Негодяй поручик прострелил ему голову с десяти шагов. Признаться, я думал, что вам известен результат дуэли. В противном случае я никогда не заговорил бы на эту тему.– Боже праведный, – сказала Мария Андреевна, без сил опускаясь в кресло, – как это ужасно!Как глупо и несправедливо умереть из-за невзначай брошенного и, может быть, неверно истолкованного слова! И не говорите мне о том, что таков удел настоящих мужчин. Не говорите ничего вообще. Ступайте, дайте мне побыть одной. Архипыч, – позвала она камердинера, – подбери господину офицеру какое-нибудь платье из дедушкиного гардероба. Нельзя, чтобы его видели в мундире. И еще… Архипыч, миленький, надобно утром сходить в деревню и привести отца Евлампия, чтобы он соборовал князя.Отдав преувеличенно твердым, совсем не девическим тоном последние распоряжения, она встала и, не прощаясь с паном Кшиштофом, удалилась в спальню князя. Архипыч поклонился ей вслед, и пан Кшиштоф, нагнув голову, щелкнул каблуками. Шпоры, которые он до сих пор не потрудился снять, при этом глупо звякнули.Вернувшись в спальню, где неприятно пахло лекарствами и болезнью и раздавалось неровное, с хрипами и присвистом дыхание старого князя, Мария Андреевна упала в кресло и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась. Последний нанесенный ей удар сломил самообладание княжны. Она чувствовала себя одинокой, всеми покинутой и в одночасье лишившейся всего, что было ей дорого в жизни. Вацлав Огинский, которого она почти успела полюбить, был мертв; дед, дороже которого для нее не было никого на свете, готов был умереть в любую минуту; и даже самый дом, в котором она выросла и который считала самым милым и уютным местом на земле, более не принадлежал ей, насильно занятый чужими незнакомыми людьми.Шестнадцатилетняя княжна, вдруг оказавшаяся одна перед лицом испытаний, которые были по силам далеко не каждому мужчине, рыдала в спальне умирающего, а под окном по булыжникам двора все так же бродил, спотыкаясь и временами принимаясь неразборчиво напевать, пьяный караульный улан. Глава 7 Утром следующего дня осунувшаяся после проведенной без сна ночи, с покрасневшими, но сухими глазами княжна Мария, твердо глядя прямо в лицо капитану Жюно, представила ему Кшиштофа Огинского как своего кузена, прибывшего, рискуя жизнью, навстречу ей из Москвы.. Внезапное, никем не замеченное появление его в доме княжна объяснила тем, что кузен прошел последние десять с лишком верст пешком. По ее словам, лошади его вместе с коляской были отобраны у него отступающими русскими казаками, в результате чего ее несчастный кузен вынужден был идти пешком и добрался до Вязмитинова лишь поздней ночью.Капитан Жюно выслушал ее со своей всегдашней учтивостью и в самых вежливых выражениях высказал в ее присутствии свое горячее сочувствие “кузену” и восхищение его благородством и мужеством. История эта, однако, не вызвала у него полного доверия, и он про себя решил, не медля, испытать сей романтический рассказ на прочность. С этой целью он испросил у княжны позволения остаться с ее кузеном наедине.– Вам не о чем беспокоиться, сударыня, – пряча в густых усах улыбку, сказал он, перехватив ее встревоженный взгляд. – Я лишь хочу обсудить с вашим кузеном некоторые дела, не представляющие для вас интереса. Вы должны понять, как приятно бывает столь неожиданно встретить светского человека там, где привык видеть только славные, но недалекие физиономии подчиненных тебе солдат.– Не беспокойтесь, княжна, – присоединился к нему пан Кшиштоф, – все будет хорошо.“Посмотрим”, – подумал при этих его словах капитан Жюно.– Ну что же, сударь, – сказал он, когда княжна вышла, затворив за собой дверь, – я думаю, нам с вами есть что обсудить. Рассказ нашей милой хозяйки, вашей родственницы, признаться, показался мне не вполне правдивым. Говоря по совести, у меня сложилось впечатление, что он целиком вычитан из скверного романа, коих такое огромное количество печатают в последнее время. Основываясь аа этом моем впечатлении, я просил бы вас ответить, кто вы такой и каким образом, а главное, с какой целью проникли в дом. Я целиком понимаю, что мое поведение трудно назвать учтивым, но меня оправдывает суровость военного времени и необходимость считаться с тем, что вы можете оказаться шпионом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108