Угадай, кто это предложил… Ага. Вижу, ты догадался… Тогда предложение не прошло. Но сегодня, после сообщения о новом появлении демона на улицах старого города, ситуация совсем иная. — Живая святая бросила быстрый взгляд на настенные часы. — Сегодня, наверное, слишком поздно, но завтра, пожалуй, ты уже можешь ожидать визита инквизиторов.
Я с силой сжал кулаки так, что занемели пальцы. Что ж, в этом нет ничего удивительного. Вряд ли инквизиция под руководством моего заклятого друга отца Василия упустит шанс вновь потрепать мне нервы.
— Это предупреждение?
— Нет. Это просьба быть более осторожным. Помни, Алеша: за тобой наблюдают. В нынешней ситуации тебе не дозволено совершать ошибки — достаточно будет всего одной, чтобы ты снова попал в инквизиторские подвалы…
Ирина беспокойно шевельнулась рядом со мной. Я успокаивающе взял ее за руку.
— Я всегда верила в тебя, Алеша. И не напрасно. В прошлый раз ты поступил абсолютно правильно, хотя и не все это поняли. Я верю, что на этот раз ты тоже не ошибешься, пусть даже выбор и будет нелегким.
Отставив в сторону опустевшую чашку, мать Ефросиния медленно поднялась. Сухонькая невысокая женщина в простом неброском одеянии монахини, чья внешняя сила никак не соответствовала силе внутренней.
Грани синего льда в ее глазах. Острые, как бритва, и хрупкие, как стекло.
— Удачи тебе, Алеша. Сделай то, что должен сделать. Докажи, что я в тебе не ошиблась. А я со своей стороны сделаю что смогу для того, чтобы инквизиция не слишком на тебя наседала.
— Ну спасибо, — только и смог выдавить я.
Мать Ефросиния грустно улыбнулась. Снова!
— Это я скажу спасибо, если ты сможешь остановить продвижение тьмы. До свидания, Алеша. Береги себя. И не беспокойся за Иринку — с ней ничего не случится.
Хотел бы я быть в этом уверен…
Я стоял перед ней, смотрел в пол, и в моей голове одновременно теснились сотни вопросов, которые следовало бы задать. Но я спросил лишь:
— Почему?..
Всего одно слово… Может быть, помог Божественный свет, или просто сказалась обычная человеческая мудрость. Но она поняла.
— Потому что я смотрела в твои глаза… — Мать-настоятельница подняла сухонькую ручку и размашисто перекрестила нас с Ириной. — Благословляю вас, дети Божьи.
Хлопнула закрывающаяся дверь. В комнату вернулась проводившая настоятельницу Ирина. Позвякивая посудой, убрала следы недолгого чаепития, потом подошла и села рядом. Нащупала мою руку, погладила стиснутые в кулак пальцы.
Наверное, я ждал вопросов, просьб, требований. Ждал и боялся. Но Ирина после нескольких минут молчания лишь сказала:
— Поздно уже. Пойдем спать?
Обошлось без объяснений. Ура!.. Я торопливо кивнул. И устыдился своей непрошеной радости.
* * *
Ночь медленно отходит, уступая место раннему утру. Небо становится светлее. Тают рассыпанные в бездонной синеве гроздья созвездий. Далеко на востоке облака окрашиваются розовым сиянием, из которого медленно встает солнце. Его лучи расцвечивают тянущиеся до самого горизонта бесконечные крыши домов, скрывают многочисленные следы заброшенности и запустения, делают старую часть города неотличимой от чистеньких и ухоженных центральных улиц.
Красиво.
Но мне некогда любоваться красотами. Я должен наблюдать за перекрытым бесчисленными завалами проспектом, контролировать подходы к наглухо запертым городским воротам.
Я должен неотступно высматривать врага.
Отполированный сотнями касаний приклад установленного на треноге тяжелого пулемета привычно холодит ладонь. Сколько раз я уже стоял на этой вышке, до рези в глазах всматриваясь в даль? Не помню. Много.
Я привычно вглядываюсь в бесконечные ряды мертвых окон, лишь немногие из которых все еще сохраняют стекло. Солнце за моей спиной неспешно взбирается все выше и выше. Его лучи начинают припекать затылок. Ночные тени поспешно отступают, ищут укрытие, чтобы переждать день.
Я удваиваю внимание, потому что знаю: именно в это время и случаются наиболее неприятные инциденты. Внимание уставших после ночной смены солдат рассеивается. Они видят солнечный свет и начинают верить, что сейчас уже ничего случиться не может. Но тот, кто стоит на периметре уже не первый год, знает: в старом городе день всегда наступает немного позже восхода. И даже сейчас, когда солнце уже почти полностью выбралось из-за горизонта, в умах кроющейся в городских тенях нечисти все еще властвует ночь — время охоты и смерти.
Именно по утрам твари чаще всего прорываются в город.
Смазанное движение привлекает мое внимание. Что-то шевельнулось там, в тени между домами. Я торопливо прикладываю к глазам бинокль…
И снова движение. Словно чья-то тень беззвучно скользнула между домами. Теперь уже гораздо ближе. Сомнений не осталось: там кто-то есть.
Чудовище или человек?.. Впрочем, последнее маловероятно. В этом районе по ночам избегают появляться даже самые отчаянные сорвиголовы Управления. Выжить там практически невозможно.
Значит — монстр.
По уставу я сразу же должен поднять тревогу. Но я медлю. И вместо этого, ласково поглаживая тяжелую махину станкового пулемета, продолжаю всматриваться в даль.
Из-за угла дома появляется человеческая фигура. Открыто, не таясь, она идет к воротам. На первый взгляд это, несомненно, человек и даже больше — коллега, соратник, однополчанин. Но оборванная и грязная армейская форма наводит на подозрения. И я снова поднимаю бинокль, чтобы поймать в его прицел неестественно бледное застывшее лицо.
Красные угольки глаз. Клыки. Когти вместо ногтей…
Вампир!
Лицо кажется мне смутно знакомым. Я всматриваюсь повнимательнее… Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104