Я обернулся. Сзади стояли еще двое инквизиторов. Неплохо. Я даже не заметил, как они подошли.
На меня практически в упор смотрело пять автоматных стволов… Готов поклясться, у них там серебряные пули в магазинах. Как против нечисти.
Выхода не было. Я неохотно поднял руки.
— Оружие на землю. Медленно.
Осторожно, стараясь не делать резких движений и тем самым не давая инквизиторам повода прошить меня очередью, я вытащил меч из ножен и уронил его к своим ногам. Покрытая ровными рядами серебряных чешуек сталь сердито дзинькнула об асфальт.
— И кинжал тоже.
Я вздохнул и подчинился. Подняв голову, взглянул наверх. Может быть, Ирина сейчас смотрит на меня в окно?.. Нет, не смотрит. Жаль. Хоть за нее я был бы спокоен.
— Иди к машине. Без фокусов.
Провались все к чертям в ад. До чего же я устал! Куда опять ехать? Спать хочу!
* * *
Получив ощутимый толчок в спину, я послушно переступил порог. Следующие по пятам конвоиры — не те, которые столь профессионально подловили меня у дома, другие, местные, — вошли следом. Всего двое. Очевидно, охрана решила, что в хорошо охраняемом и патрулируемом центральном штабе инквизиции один безоружный человек все равно не сумеет сотворить ничего предосудительного. Верх самоуверенности — на меня не стали даже цеплять наручники. Впрочем, они не так уж были и нужны — бежать или устраивать драку я все равно не собирался. И инквизиторы это тоже понимали.
Комната, в которую меня втолкнули, представляла собой выдержанный в строгих тонах рабочий кабинет. Обитые деревом стены, паркет на полу, в углу — внушительного вида сейф для бумаг. Мерцающий белым светом экран компьютера — несомненная ценность в наши дни. Пара телефонов, примостившихся на заваленном бумагами столе, за которым сидел и что-то писал священник в аккуратной белой мантии с вышитым на груди инквизиторским крестом. Когда мы вошли, он поднял голову, и мне не понадобилось много времени, чтобы узнать это сухое скуластое лицо.
Отец Василий. Верховный инквизитор Челябинской епархии.
— Так-так. Уже прибыл, значит. — Глава местной инквизиции поднял бровь и едва заметно улыбнулся. — Ну что ж, Суханов, проходи, коль уж зашел, не стой на пороге. Садись.
Я подавил рвущийся с языка комментарий и, молча шагнув вперед, занял единственный находящийся в комнате — если не считать того, на котором сидел сам верховный инквизитор, — стул. Оба охранника остались стоять у двери. Я спиной чувствовал их невыразительные взгляды.
Повисло молчание. Отец Василий, отложив бумаги, спокойно разглядывал меня, не говоря ни слова. Я молча ждал, глядя ему в глаза.
Привычная игра. Столкновение взглядов и воль. Кто окажется сильнее на этот раз?.. Молчаливое напряжение нарастало. Я позволил себе мимолетную улыбку, глядя на застывшее лицо верховного инквизитора.
Отец Василий отвел взгляд первым. Сморщился, как от зубной боли. Вполголоса спросил у одного из конвоиров:
— Где его вещи?
— В хранилище.
— Принеси.
Охранник кивнул и поспешно вышел. Мягко хлопнула закрывающаяся дверь. Не знаю почему, но от этого негромкого звука по плечам вдруг пробежали холодные мурашки. Словно волна холода плеснула в спину. Я вздрогнул и поежился.
Отец Василий едва заметно улыбнулся… Ну что ж. Один — один.
Вернувшийся охранник положил на стол меч и небрежно замотанный в вылинявшую тряпку сверток. По поводу того, что там находится, у меня не было никаких сомнений. Мягкую пульсацию разливающейся в воздухе тьмы не почувствовать невозможно. Недаром охранник бросил сверток на стол так, словно старался поскорее от него избавиться, а потом — я краем глаза заметил — брезгливо провел рукой по штанине. Словно надеялся таким образом стереть налипшую на ладонь тьму.
Глупо, конечно. Тьма к рукам не липнет. Невидимая, неслышимая, неощутимая, она поражает душу, ломая изнутри и исподволь подчиняя себе человека… Но парня я понимал. Мне иногда самому хотелось вытереть руки. А еще лучше — вымыть их с мылом.
Отец Василий равнодушно отодвинул меч и первым делом потянулся к свертку. Отброшенная в сторону скомканная тряпка не удостоилась особого внимания, а вот с глухим стуком выпавший из нее кинжал надолго притянул к себе взгляд инквизитора. Он изучал его долго и вдумчиво, игнорируя нарочито брезгливые взгляды охранников.
Наконец вывод был сделан. Верховный блюститель чистоты веры спокойно отложил кинжал в сторону и повернулся ко мне.
— Опасная вещь, — коротко констатировал он. — Очень опасная. Злая. На твоем месте я давно уже выбросил бы ее куда подальше или утопил в речке. Не пойму, почему ты, Суханов, все время таскаешь эту штуку с собой? Ведь я знаю, что ты ее ненавидишь…Почему?
Я молча пожал плечами. Ответ не стоил даже того, чтобы его озвучивать. Ненавидеть что-то и иметь возможность избавиться от него — это совершенно разные вещи. Подчас абсолютно несовместимые.
— Ясненько…— спокойно протянул верховный инквизитор. — Значит, осознаем свои грехи, но раскаиваться не желаем?.. Ты хоть понимаешь, что одного вот этого, — он ткнул пальцем в лежащий на столе кинжал, — уже достаточно для официального обвинения? По закону мы можем казнить тебя, Суханов.
Я снова пожал плечами. Окружающая обстановка, ничуть не напоминающая ставшие притчей во языцех церковные подвалы, отсутствие наручников, ленивое благодушие отца Василия, да и вообще сам этот разговор совершенно не напоминали допрос в том виде, как их обычно проводят в инквизиции. И значит, можно пока помолчать… Тем более что до сих пор я еще не слышал ни одного вопроса, который бы по-настоящему нуждался в ответе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104