Во всей этой истории определенно прослеживался скрытый, пока совершенно неясный подтекст.
Но Иван понимал, что в присутствии незнакомого худощавого майора ждать каких-либо вразумительных объяснений от действующего по явному принуждению Бульдога бессмысленно.
Значит, придется ждать до Ханкалы. Там, даст бог, все окончательно и прояснится…
Скрипнув зубами, Иван козырнул, вскинув руку к повязанному на голове платку, забросил на плечо автомат, с явным негодованием развернулся на каблуках и, отогнув брезентовую штору, вышел на воздух.
Стрельнув у скучающего, мокнущего караульного сигарету, Иван не без труда прикурил от отсыревшей спички, вместо благодарности хлопнул пацана-срочника по плечу и не спеша направился за отложенной для членов разведгруппы пайкой.
Поужинав чуть теплой кашей с глотком вяжущего рот чая непонятного происхождения, вернулся к себе в палатку и, несмотря на усталость, еще целых полчаса лежал на шконке, неподвижно глядя в освещенный одинокой лампочкой потолок.
С рассветом бывший сотрудник питерской милиции, а ныне сержант внутренних войск Иван Северов, до истечения срока контракта которого оставалось три с лишним месяца, не считая последующего, почти неизбежного продления командировки еще на полгода, уже ехал по разбитой, чавкающей от непролазной грязи дороге на сопровождаемом бэтээром армейском «уазике» в сторону главной базы федеральных войск.
Он молча глядел в заляпанное окно на унылые пейзажи истерзанной двумя войнами, сожженной и разграбленной мятежной Чечни, пытался в деталях вспомнить всю свою предыдущую службу, дабы из сотен самых разных событий выделить то единственное, которое стало причиной его столь скоротечного и явно надуманного увольнения из спецназа.
Искал – и не мог найти. Ибо все, что ему, как разведчику, пришлось делать на этой высосанной когда-то из пальца войне, теперь уже превратившейся в настоящую межнациональную бойню, вполне укладывалось в рамки допустимого и в чем-то даже морально оправданного ответа на жестокость чеченцев к русским солдатам.
И от осознания этого явного несоответствия, несправедливости, вызванной чем угодно, но только не «варварством» к обезумевшему врагу, на душе Ивана становилось совсем скверно и пусто…
Ему, старающемуся не смотреть в сторону сидящего впереди майора, даже вспомнилась фраза, сказанная давным-давно кем-то из великих: «Нет ничего утомительнее, чем ожидание поезда, особенно когда ты лежишь на рельсах».
Сейчас он как раз был тем самым, кто лежал…

Киллер и афганец

Взглянув на настенные часы, показывающие половину первого ночи, Сергей снова достал телефон и набрал номер институтской лаборатории.
После длинной серии гудков трубку снял сам Рутковский – скорее всего, единственный из сотрудников института, кроме охраны, кто находился на рабочем месте в столь позднее время.
– Ну, есть результаты, старик? – сдержанно осведомился Ворон. – Заставляешь ждать, однако! Глядишь, и надбавка за срочность уже не потребуется!
– Слава богу, докопался! – с облегчением и гордостью за самого себя, умницу и почти гения, выдохнул биохимик. – Интересную ты мне подкинул таблеточку, нечего сказать! Впервые с такой сталкиваюсь, раньше только в справочниках с грифом «секретно» лицезреть формулу доводилось!
– А если ближе к телу…
– Данный препарат – никакой не транквилизатор, а относится к особой группе бета-кортизонов! Точное название определить не берусь, но вот воздействие на человеческий организм примерно описать могу… Если десять дней подряд растворять препаратик в пище, наступает состояние, близкое к тихому помешательству. Возникают неосознанные страхи, человек вздрагивает при любом постороннем шуме, боится даже собственной тени и в конечном итоге превращается в запуганное насмерть животное, неспособное адекватно воспринимать окружающий мир! В общем, внешне – полное впечатление плавно поехавшей крыши. Устраивает такое заключение?!
– Более чем, – пробормотал Северов, вытаскивая из пачки сигарету и разминая ее пальцами. – А если прием таблеток прекращается?
– Медленно, но ситуация возвращается в нормальное русло. Все зависит от психики конкретного человека. У одного пройдет без следа, а у другого могут всю оставшуюся жизнь периодически возникать приступы беспричинного страха, сопровождаемые обильным потоотделением, глюки всякие. Психотропные препараты – категория тонкая, до конца не изученная! И еще один моментик… Большинство препаратов данной, так называемой внесписочной, группы разрабатывались нашими гениями исключительно для спецслужб, а поэтому мгновенно растворимы, абсолютно безвкусны и после приема не оставляют в организме никаких следов. Их нельзя обнаружить даже при вскрытии трупа. Теперь, кажется, всё.
– Ну, в целом понял… Спасибо за помощь, алхимик, надеюсь, в будущем не поссоримся. До встречи!
– Если понадоблюсь – за умеренный гонорар я всегда к вашим услугам, мистер Холмс! – безмятежно выпалил Рутковский и первым положил трубку.
– Смотри-ка, шантажисты не обманули, – покачал головой Северов, прикуривая. – Выходит, никто и не собирается мочить Сосновского, его хотят просто на время изолировать. Или напугать… Дескать, это последнее китайское предупреждение, потом наступит абзац.
– Первое правило сыщика – скажи, кому это выгодно, и я отвечу, кто заказчик, – со вздохом развел руками Али. – А откуда нам знать, кому это выгодно?
– Если допустить, что исполнители акции заранее были убеждены, что девчонка не станет травить отца неизвестной дрянью, а сразу расскажет о порнухе и шантаже, то налицо уже совсем другая песня… Утром позвоню Ирине, верну ей диск и оставшиеся таблетки, пусть покажет их папочке и Чиркову, с нашими комментариями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109