Я предпочла бы осмотреть дом завтра утром, при дневном свете.Мимолетным движением он ответил на ее пожатие и опустил руку.— Я провожу тебя наверх. Лотти принужденно улыбнулась:— Это ни к чему. Меня проводят миссис Тренч или кто-нибудь из слуг. * * * Часы где-то в глубине дома пробили половину первого ночи, когда Ник наконец вошел в спальню. Так и не сумев уснуть от усталости, Лотти достала из саквояжа новый роман и успела дочитать его почти до середины. Спальня оказалась уютным уголком, постель была застелена вышитым шелковым покрывалом в тон шторам, стены выкрашены в приятный нежно-зеленый цвет. Поглощенная романом, Лотти вздрогнула, услышав скрип половиц.Обернувшись и увидев, что в дверях стоит Ник, Лотти отложила роман на столик у кровати. Она терпеливо ждала, когда Ник заговорит сам, гадая, сколько воспоминаний пробудила в нем прогулка по дому, сколько безмолвных призраков он повстречал на пути.— Тебе давно пора спать, — наконец произнес он.— И тебе тоже. — Лотти приглашающим жестом откинула покрывало, помолчала и спросила:— Может быть, ляжешь со мной?Он обвел ее взглядом, задержавшись на оборках воротника ночной рубашки — чопорного, строгого одеяния, которое неизменно будоражило его воображение. Он выглядел одиноким и разочарованным — совсем как при первой встрече с Лотти.— Не сегодня, — уже во второй раз за вечер повторил он.Их взгляды скрестились. Лотти понимала, что ей следует вести себя как ни в чем не бывало. Набраться терпения. Ее раздражение и требования только оттолкнут его.Но к собственному ужасу, она вдруг выпалила:— Останься!Оба знали: речь идет не о минутах или часах. Лотти требовала, чтобы Ник остался с ней на всю ночь.— Ты же знаешь: я не могу, — тихо ответил он.— Все будет хорошо. Твоих кошмаров я не боюсь. — Лотти села, вглядываясь в его неподвижное лицо. Внезапно слова полились из ее уст потоком, голос задрожал:— Я просто хочу, чтобы ты остался со мной. Хочу быть рядом. Скажи, что я должна сделать ради этого? Объясни, будь так добр, потому что мне постоянно хочется большего, чем ты соглашаешься дать.— Ты сама не понимаешь, о чем просишь.— Обещаю, я никогда не…— Никакие заверения и обещания мне не нужны, — хрипло перебил он. — Я просто констатирую факт. Кое-что тебе лучше не знать.— Когда-то ты просил довериться тебе. В ответ я тоже прошу у тебя доверия. Расскажи об этих кошмарах. Объясни, что мучает тебя.— Нет, Лотти. — Но вместо того чтобы уйти, Ник стоял на месте, словно ноги отказались подчиняться рассудку.Внезапно Лотти поняла, как его изводит желание во всем признаться ей — и безоговорочная убежденность, что она сразу отвергнет его. На лбу Ника выступил пот, кожа заблестела, как мокрая бронза. Ко лбу прилипло несколько темных прядей. Лотти изнывала от желания прикоснуться к нему, но не двигалась с места.— Я не отвернусь от тебя, — произнесла она. — Ни за что. Тебе снится то, что случилось в плавучей тюрьме, да? С настоящим Ником Джентри? Ты убил его, чтобы занять его место? Это и мучает тебя?По тому, как вздрогнул Ник, Лотти поняла, что она недалека от истины. Трещина в его броне стала шире, он растерянно покачал головой, взглянул на Лотти со смесью упрека и отчаяния:— Все было совсем не так.Лотти смотрела на него, не отводя взгляд.— А как?Он вдруг изменился: как-то обмяк, ссутулился, словно примирившись с судьбой. Прислонившись плечом к стене, полуотвернувшись от Лотти, он устремил взгляд в какую-то отдаленную точку на полу.— Меня упекли в тюрьму потому, что обвинили в смерти человека. В то время мне было четырнадцать. Я примкнул к банде разбойников, мы напали на проезжающую карету и ограбили ее. Старик пассажир умер. Вскоре после этого всех нас поймали и предали суду. Мне было стыдно объяснять, кто я такой, и я назвался просто Джоном Сиднеем. Четырех членов банды вскоре повесили, а мне, как малолетнему преступнику, смягчили приговор. И отправили на десять месяцев на «Скарборо».— Приговор вынес сэр Росс, — пробормотала Лотти, вспомнив рассказ Софи.Горькая улыбка тронула губы Ника.— Никому из нас и в страшном сне не могло привидеться, что когда-нибудь мы породнимся. — Он еще тяжелее привалился к стене. — Едва ступив на борт корабля, превращенного в плавучую тюрьму, я понял, что не протяну здесь и месяца. Милосерднее было бы просто послать меня на виселицу. Корабль прозвали академией Данкомба — по фамилии капитана. Половину узников корабля недавно унесла тюремная лихорадка. Им повезло. «Скарборо» был меньше всех плавучих тюрем, стоящих на якоре у самого берега. Места на нем с трудом хватало сотне узников, но в трюм набивали вдвое больше. Потолок там был таким низким, что даже я не мог выпрямиться во весь рост. Заключенные спали прямо на голом полу или на дощатых нарах вдоль бортов. На каждого приходилось пространство длиной шесть футов и шириной двадцать дюймов. Почти все время мы были закованы в ручные и ножные кандалы, от непрестанного лязга цепей у меня раскалывалась голова.Но хуже всего была вонь. Нам редко удавалось вымыться — мыла вечно не хватало, приходилось споласкиваться морской водой. Нашу тюрьму не проветривали, воздух проникал в нее только через узкие бойницы со стороны моря, которые оставляли открытыми. Зловоние было таким чудовищным, что тюремщиков, по утрам отпирающих люки, шатало, а один как-то упал в обморок. Рано вечером люки запирали, и до следующего утра узники были предоставлены самим себе — никто не следил за порядком в трюме.— Чем же занимались заключенные? — спросила Лотти. Губы Ника раздвинулись в хищной усмешке, от которой Лотти бросило в дрожь.— Резались в карты, дрались, замышляли побеги, содомили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84