Двадцать пятого апреля 1464 г. у Хеджли Мур, возле Алника, он разбил их и подавил мятеж. Вожди Алой розы пали на поле боя или сложили головы потом, на плахе. Сэр Ральф Перси сражался до конца и, уже умирая, произнес фразу, примечательную для человека, принявшего прощение и даже получившего должность от короля Эдуарда, – «Я спас птицу на моей груди». О какой «птице» он говорил? Это дело Ланкастеров, от которого можно на время отказаться, которое можно даже предать в тяжелый период, но которое все равно остается путеводной звездой для его приверженцев. Много было таких, кто спрятал на груди эту птицу, но никто не смог произнести такую выдающуюся фразу или повторить путь сэра Перси.

Милосердие, проведенное Эдуардом, иссякло; эксперимент закончился, и карательные меры возобновились с новой силой, доведенные теперь до крайней степени. Сомерсет, разбитый 15 мая 1464 г. у Гексхама, был обезглавлен уже на следующее утро. Еще до конца месяца десятки самых известных ланкастерцев, оказавшихся в лагере Йорков, были преданы смерти. Делалось это только ради того, чтобы навсегда успокоить этих мятущихся людей. Джон Типтофт, граф Вустерский, коннетабль Англии, опытный военачальник, отточивший свои умения на гражданской войне, побывавший в Италии, возглавил работу, как бы мы сейчас сказали, военно-полевых судов и проявил не только строгость, но и жестокость, что и стало в будущем причиной мести побежденной стороны.
Тем временем английской дипломатии удалось преуспеть в заключении пятнадцатилетнего перемирия с Шотландией и усилить свое влияние при дворах Франции и Бургундии. Беспомощная Маргарита оставалась в Бар-ле-Дюк. Бедного короля Генриха в конце концов обнаружили неподалеку от Клитроу в Ланкашире и под конвоем доставили в Лондон. На этот раз ни о каком торжественном вступлении в город не могло быть и речи. С ногами, привязанными кожаными ремнями к стременам, в соломенной шляпе, его, пустого и никому не нужного человека, из-за которого, однако, бушевали такие бури, трижды провезли вокруг позорного столба и наконец упрятали в Тауэр. Ворота тюрьмы закрылись за ним, но, как оказалось впоследствии, не навсегда.
С падением Алника лишь одна крепость во всем королевстве еще продолжала сопротивление. Знамя Алой розы реяло над замком Харлек, на западном побережье. Он выдержал осаду, длившуюся семь лет. После его капитуляции в 1468 г. в гарнизоне осталось всего 50 еще способных воевать мужчин. Всех их помиловали, за исключением двоих. Среди оставшихся в живых был мальчик двенадцати лет, выдержавший все тяготы долгой блокады. Это был племянник Джаспера, внук Оуэна Тюдора и будущий основатель династии Тюдоров. Его звали Ричмонд, а позднее он стал королем Генрихом VII.
Глава XXIX. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭДУАРДА IV
Король Эдуард IV доказал свое право на корону на поле боя. Он был солдатом и человеком действия, и лучше всего его качества проявлялись в часы опасности. На войне не было ничего, что могло бы смутить, обескуражить или утомить его. Длительные марши, рискованные решения, командование армиями, руководство сражениями – все это было его стихией. Чем хуже складывались дела, тем лучше он действовал. Но также верно и другое: в период опасности Эдуард был великолепным воином, а когда схватка заканчивалась, не проявлял никакого интереса к управлению государством. Страна была в порядке; в его жилах бурлила молодая кровь; он отомстил за своих родственников. Легко и спокойно король вложил в ножны свой острый меч, добывший ему корону. Теперь пришло время наслаждаться жизнью.
Успехи этих трудных лет во многом были связаны с семейством Невилл. Уорвик и Монтегю, ныне граф Нортумберлендский, вместе с Джорджем Невиллом, архиепископом Йорским, взяли в свои руки весь аппарат управления государством. Король присутствовал только при важнейших государственных мероприятиях. Его можно было даже упрекнуть за неуместное милосердие, способствовавшее возобновлению гражданской войны. В конце концов советники и военачальники все-таки настояли на более решительных и суровых мерах в отношении противной стороны. Таким образом, в первые годы правления Эдуарда IV Англией управляли два брата, Уорвик и Нортумберленд. Они считали, что возвели короля на трон, и планировали поддерживать его до тех пор, пока сами находились у власти. Король и не думал противиться Невиллам, За все время своего пребывания на троне он никогда ни с кем не ссорился, но когда его вынуждали к этому, он был великолепен. История поставила в вину этому монарху 22-х лет то, что он был лишен искусства ведения государственных дел и не имел склонности к управлению, которого требовало занимаемое им положение. Характер Эдуарда был противоречив. Он любил мир и блистал на войне. Но мир он любил за возможность потакать своим слабостям, а не за спокойствие, которое он нес с собой.
Ухаживание за женщинами, в чем он не встречал никаких препятствий, сочеталось с увлечением охотой, пирами и пьянством, которыми он заполнял свою жизнь. Разве это не законная награда за победу в тяжелой борьбе? Пусть Уорвик и Нортумберленд вместе с другими заинтересованными в этом лордами несут бремя государственных забот и дают королю возможность повеселиться. Некоторое время такое положение дел вполне устраивало всех. Победители делили добычу; король предавался развлечениям; лорды пользовались неограниченной властью и бесконтрольно определяли политику.
Так пролетело несколько лет, в течение которых король, время от времени обращая свое влияние на проблемы управления, в основном растрачивал жизнь на удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162