В свою очередь, бароны вынуждены были пойти на некоторые обязательства перед своими арендаторами. Ограничения, навязанные Иоанну, в какой-то мере применялись и к крупным арендаторам, но соблюдались они скорее для приличия. Вилланам, в том, что касается их защиты, уделено столько же внимания, сколь и ценному движимому имуществу, закрепленному за поместьем, а не за свободными гражданами королевства.
XIII веку суждено было стать великим столетием парламентского развития, однако в «Хартии» нет никакого упоминания ни о парламенте, ни о представительстве кого-либо, кроме баронов. Великие лозунги будущего не нашли себе здесь места. По сути, «Хартия» – это удовлетворение феодальных жалоб. Недовольный правящий класс добился этого от противящегося ему короля. Речь идет о сохранении тех привилегий, на которых настаивали бароны, и при этом игнорируются некоторые очень важные вопросы, которые король и бароны должны были решить, как, например, условия военной службы.
Вместе с тем нельзя легко отмахиваться от «Великой хартии вольностей», как это сделал один современный писатель, назвавший документ «памятником классовому эгоизму». Даже в те дни люди всех званий выше виллана были заинтересованы в обеспечении неприкосновенности землевладения от возможных незаконных притязаний. Более того, даже самые крупные магнаты могли владеть – и часто владели – помимо своей основной усадьбы участками земли в самых разнообразных формах: на основе рыцарской службы (держания), по праву сокиджа или по завещанию. Таким образом, заботясь о себе в Раннимеде, бароны фактически защищали и закрепляли права всего земельного класса – простых рыцарей с двумястами акрами, крестьянина или йомена с шестьюдесятью. И есть свидетельства, что во всей стране «Хартию» воспринимали именно так. В 1218 г. один чиновник попытался отменить своей волей решение местного суда в Линкольншире. Жертвой оказался крупный собственник, но все графство выступило в его поддержку, за «клятвенно обещанную и дарованную свободу», действуя «с ним, за себя так же, как за него, и за общество всего королевства».
Даже если магнаты XIII в. мало понимали, что такое общие свободы, и еще меньше думали о парламентской демократии, они все же закрепили один принцип, которому было суждено иметь первостепенное значение для будущего развития английского общества и английских институтов. По всему документу проходит красной нитью мысль о том, что существует закон, который выше короля и который даже он не должен нарушать. Подтверждение высшего закона и его выражение в грамоте являются великим достижением «Великой хартии вольностей», и уже одно это оправдывает то уважение, которое питают к ней люди. Правление Генриха II, по мнению большинства уважаемых исследователей, знаменует начало господства закона. Но корона еще оставалась над законом, а правовая система, созданная Генрихом, могла стать, что продемонстрировал Иоанн, инструментом угнетения.
В первый раз сам король оказался связан законом. Этот основной принцип пережил многие поколения, развивался на протяжении веков и приобрел свое настоящее значение через многие годы после того, как феодальные распри начала XIII в. ушли в прошлое. Со временем «Хартия» стала незыблемым свидетелем того, что власть короны не абсолютна.
Факты, воплощенные в ней, и обстоятельства, приведшие к ее возникновению, оказались или похороненными в прошлом, или неверно поняты потомками. Основополагающая идея верховенства закона, давно жившая в феодальном обычае, была возвышена этим документом и превращена в национальную доктрину. И когда в последующие столетия государство, разбухшее от собственной власти, предпринимало попытки грубого попрания прав и свобод своих подданных, то именно к ней снова и снова обращали они свой призыв и всегда одерживали победу.
Глава XVI. НА НАКОВАЛЬНЕ
Иоанн умер, находясь в трудном, безвыходном положении. За время его беспокойного правления против него сложилась, как тогда представлялось, неодолимая коалиция врагов. Он воевал с английскими баронами, вынудившими его даровать «Хартию». Те пригласили Людовика, сына непримиримого Филиппа Августа, в страну в качестве своего сюзерена, а вместе с ним явились иностранные войска и дерзкие авантюристы. Мятежные бароны к северу от Хамбера получили поддержку Александра, короля шотландцев; на западе недовольным оказывал помощь Ллевеллин, могущественный владыка северного Уэльса. Города были в основном против короля, особенно враждебно воспринимали его в Лондоне. Портовые города юго-восточной Англии оказались в руках противника. Винчестер, Вустер и Карлайл, разделенные огромными по тем временам расстояниями, объединились в оппозиции короне.
С другой стороны, малодушный король пожертвовал престижем страны, чтобы купить полную и безоговорочную поддержку папства. Сильный отряд наемников, единственное в королевстве регулярное войско, находился на содержании Иоанна. Некоторые из крупнейших феодальных полководцев, почтенный Уильям Маршал и знаменитый Ранульф, граф Честерский, имевший за собой сильную поддержку аристократии, примыкали к королю. Основная масса населения, сбитая с толку этой новой ссорой своих господ, в целом склонялась к Иоанну. Она не поддерживала баронов и уж тем более была против вторгшихся в страну иностранцев. На их долю доставались только страдания, причиняемые им обеими сторонами. Таким образом, силы были примерно уравновешены; ситуация грозила вылиться в долгую и упорную гражданскую войну. Казалось, что вернется время анархии, как было в период правления Стефана и Мод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162