Отдельные капли попали в стакан с вином в последней жуткой церемонии жертвоприношения. Я не видел Томми Цати.
Позади меня появились двое охранников театра, но они отступили назад, увидев оружие у меня в руках.
— Вы вызвали полицию?
Они кивнули.
Напротив прохода справа от меня дверь все еще оставалась слегка приоткрытой. Я указал на нее.
— Что у вас там?
— Гостиная для особо важных персон, — ответил один из охранников.
Я посмотрел вниз и под дверью увидел что-то похожее на нос ботинка. Я аккуратно толкнул локтем дверь, чтобы она раскрылась.
Томми Цати лежал вниз лицом на полу с головой вывернутой на сторону так, что было ясно видно: у него перерезано горло. Кровь была повсюду — на полу, на стенах. Вероятно, его схватили сзади, когда он поднялся со своего места и вошел в гостиную. За ним была стойка бара с несколькими диванами и стульями, но комната казалась пустой.
Я отступил назад в проход, когда двое полицейских в форме появились за моей спиной с пистолетами наизготовку. Мне приказали бросить оружие, в то время как публика разразилась криками удивления и страха. Я немедленно подчинился, и двое полицейских бросились ко мне.
— Я частный детектив, — сказал я, когда один из них толкнул меня к стене и обыскал, в то время как другой осматривал труп Томми Цати, затем подошел к телу в ложе.
— Это Аль Зет, — сказал я ему, когда он вернулся, и ощутил что-то вроде жалости к старому головорезу. — Больше он не доставит вам хлопот.
* * *
Двое детективов, Каррас и Мак-Кан, допросили меня прямо там же, на сцене. Я рассказал им обо всем, что видел, хотя и умолчал о том, что знал о мистере Падде. Однако я описал его максимально подробно и сказал, что познакомился с Аль Зетом во время одного расследования.
— И что же это было за дело? — спросил Мак-Кан.
— Некоторые проблемы в позапрошлом году в местечке под названием Темная Лощина.
Когда я упомянул Темную Лощину и обрисовал обстоятельства смерти Тони Сэлли от рук того, кто только что умер рядом с нами, их лица прояснились. Мак-Кан даже предложил мне выпить когда-нибудь в будущем за его счет: никто не скорбел о кончине Тони Чистюли.
Я стоял рядом с ними у главного входа в театр, когда зал стал заполняться множеством полицейских. Каждому присутствующему был задан вопрос, не видел ли он чего-нибудь, что могло бы помочь следствию. У всех взяли номера телефонов и просили сообщить, если они припомнят какие-либо детали. В полицейском управлении я дал показания, сидя за заваленным бумагами столом Мак-Кана, затем оставил номер своего мобильника и адрес Рейчел на случай, если им понадобится поговорить со мной еще раз.
Освободившись, я попытался позвонить Мики Шайну в цветочный магазин, но никто не взял трубку, и мне сообщили, что его домашний телефон не зарегистрирован в справочнике. Второй звонок, и спустя пять минут у меня уже был номер его домашнего телефона и адрес некого Майкла Шайнберга на Бодойн-стрит в Кембридже. Этот номер тоже не отвечал. Я оставил записку, затем поймал такси и отправился в Кембридж. Я попросил таксиста подождать, а сам вышел на улицу, обсаженную деревьями. Мики Шайн жил в многоквартирном доме из коричневого камня, но никто не ответил, когда я нажал кнопку его звонка. Я собирался наведаться сюда еще спустя какое-то время, когда в окне показался его сосед. Это был старик в свитере и мешковатых синих джинсах с дрожащими руками.
— Вы ищете Мики?
— Да.
— Вы его друг?
— Да, но я не из города.
— Простите, но его нет дома. Ушел около часа назад.
— Он сказал, куда пошел?
— Нет, сэр, я просто видел, как он уходил. Похоже было, что он хочет уехать на пару дней: у него с собой был чемодан.
Я поблагодарил его и вернулся к такси. Новость о смерти Аль Зета должна была быстро распространиться, и появилось бы множество предположений о том, кто может стоять за этим, но Мики знал это точно. Я думаю, он знал все, что случится, с того момента, как ему сообщили, что я приеду, и он понял, что наконец-то настало время для расследования.
Такси отвезло меня назад в дом Джекоба Верса на улице Стюарта, где меня ждала Рейчел вместе с Эйнджелом и Луисом. Там в соседней квартире в самом разгаре были песни под аккомпанемент пианино, и создавалось впечатление, что поют глухие от рождения люди, да еще напившиеся в стельку. Мы оставили благословенных соседей за этим занятием, прошли несколько домов по направлению к улице Монтьен, где была тайская забегаловка, и набросились на еду.
— Он в порядке, этот мистер Паук, — сказал Луис. — Скорее всего, стал следить за тобой, как только ты приехал.
Я кивнул:
— Тогда он знает о Шайнберге и вас двоих. И о Рейчел. Простите.
— Это игра, — сказал Луис. — Ты ведь знаешь это, не так ли? Визитная карточка, пауки в почтовом ящике. Он с тобой играет, проверяет тебя. Он знает, кто ты, и ему нравится тебе противостоять.
Эйнджел кивнул, соглашаясь:
— У тебя теперь есть репутация. Странно только, что каждый псих отсюда до Флориды еще не сел на автобус и не приехал в Мэн, чтобы проверить, так ли ты хорош.
— Это не очень-то утешает, Эйнджел.
— Нужно утешение — позови священника.
Некоторое время все молчали, потом Луис сказал:
— Я думаю, ты знаешь, что мы будем сопровождать тебя в Мэн.
Рейчел посмотрела на меня.
— Я тоже поеду.
— Мои ангелы-хранители, — резюмировал я. Совершенно бесполезно спорить с любым из них. Кроме того, меня радовало, что Рейчел будет рядом: в одиночестве она уязвима. И снова я обнаружил, что эта красивая, проницательная женщина читает мои мысли.
— Не потому, что нуждаюсь в защите, Паркер, — добавила она. Ее лицо было серьезным, взгляд — тяжелым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117