Она совсем не была похожа на жену, только что узнавшую, что она стала вдовой, поэтому я попросил миссис Лоринг.— Это я.Да, она все-таки вдова, но, видимо, еще не знает об этом.— Я — частный следователь, — сказал я. Но прежде чем я успел назвать свое имя и объяснить причину моего появления, она прервала меня замечанием, которое заставило меня замолчать.— Ах, да. Входите, мистер Эллис.Эллис! Я подкидывал это, как раскаленную монетку, пока входил за ней в просторную уютную комнату. Она села прямо ко мне лицом под единственной зажженной лампой.Она сказала:— Вы мне больше не нужны, мистер Эллис. У меня уже были из полиции и сообщили, что мой муж убит.Она произнесла это таким тоном, будто говорила об убийстве Линкольна.Взглянув в темный угол комнаты, она сказала:— Нэнси, принеси, пожалуйста, мою чековую книжку. — Потом снова повернулась ко мне. — Вы хотели о чем-то доложить?Голова моя шла кругом, как после десяти порций мартини. Мне часто говорили, что я очень быстро схватываю ситуацию, но сейчас я здорово отстал и быстро сдавал позиции. После всего еще и это. Эллис? Чековая книжка? Нэнси? Доложить?Нэнси. Я взглянул в угол, где стояло что-то вроде низкого дивана, и как раз вовремя, чтобы заметить смутно мелькнувшие белые бедра. Кто-то, кого я до этой минуты не замечал, вскочил на ноги. Я не знал, как к этому отнестись: Нэнси могло быть девять лет и девяносто.— Доложить? — пробормотал я. — Ну... нет. Мне не о чем докладывать. Ничего важного.Какого дьявола я мог ей сказать? Я был смущен, как человек, попавший не на те похороны.Миссис Лоринг пожала хрупкими плечиками.— Не имеет значения, — сказала она. — О, спасибо, Нэнси.Я поднял глаза и вдруг стиснул зубы так, что у меня перехватило дыхание.Девушка стояла рядом с миссис Лоринг, и мне даже вполглаза было видно, что ей ни девять, ни девяносто. Ей было около двадцати пяти и, глядя на нее, можно было подумать, что она родилась с таким прекрасным лицом, на которое с каждым разом все больше хотелось смотреть.А тело! Оно просто звало следовать за ним по пятам.У нее была фигура высокой, безупречно сложенной женщины. На ней был белый свитер, подчеркивающий все выпуклости и изгибы, и черная плиссированная юбка. Рыжие волосы падали ей на плечи. У нее был угрюмый алый рот с такими полными губами, словно их ударили и они распухли. Но на ее лице они выглядели прекрасно. Ее глаза совершенно не гармонировали ни с чувственным телом, ни с как будто израненными губами. Они были карего цвета, который выглядит почти черным, притом самые большие, самые невинные из всех, какие я видел за тридцать лет своей жизни.Она созерцала мою крупную фигуру голодным взглядом.У меня коротко остриженные светлые волосы, которые торчат на полдюйма, покрывая всю мою голову, почти белые брови, которые выгибаются плавной дугой и резко опускаются к уголкам моих серых глаз. Нос, потерявший свою первоначальную форму после удара, нанесенного мне в Окинаве, и сильная челюсть. Мое лицо видело массу солнца и множество женщин, и некоторые из них смотрели на меня таким же голодным взглядом, но ни одна так откровенно и щедро, как эта.Миссис Лоринг взяла у нее чековую книжку и сказала:— Нэнси, это мистер Эллис. Мистер Эллис, это моя дочь, Нэнси Говард. — Должно быть на моем лице выразилось некоторое удивление, потому что она добавила:— От первого брака.Я кивнул Нэнси с идиотским видом, когда она сказала «добрый вечер» голосом, который прошелестел в моих ушах, как ласка.Мне очень не хотелось прерывать возникшую тему, но не мог же я все время кивать в ответ, да и вообще я понимал, что эта сумасбродная ситуация не может продолжаться. Заметив на стене несколько больших полотен в рамах, я спросил миссис Лоринг:— Кстати, как давно мистер Лоринг стал интересоваться искусством?Она посмотрела на меня как-то странно и слабо улыбнулась.— Мистер Эллис, — сказала она, — это и есть то самое, о чем, как предполагалось, вы должны были мне сообщить?При этом она раскрыла чековую книжку и, вырвав из нее чек, стала слегка помахивать им, глядя на меня с явным подозрением. Я почувствовал, что наше свидание закончено, и встал.— Извините, — сказал я, — никаких чеков. Мое имя вовсе не Эллис, и я...— Как! — воскликнула она. — Но вы сказали... вы говорили мне...Я вежливо прервал ее:— Нет, мэм, это вы сказали. Я сказал вам, что я — частный сыщик — это сущая правда, но у меня не было возможности назвать свое имя. Я должен расследовать дело о смерти вашего мужа.Я мог бы сказать еще кое-что, но миссис Лоринг уже два раза открывала рот, пытаясь прервать меня, правда потом, видимо, передумала и обернулась к дочери.— Нэнси, — сказала она спокойным сдержанным голосом, который мог бы родиться прямо из глубин холодной Сибири, — выпроводи этого человека. Живо!Когда мы дошли до двери, миссис Лоринг уже удалилась в соседнюю комнату, где, вероятно, молча меня ненавидела. Нэнси вышла вслед за мной на крыльцо и закрыла за собой дверь.— Это было не очень хорошо с вашей стороны, — сказала она. В тоне ее не было и намека на осуждение.— Что не очень хорошо?— Выдать себя за другого человека.— Я и не собирался. Ваша мать сделала поспешное заключение.— Знаю. Ну, ничего. Просто она немного расстроена.Однако она не выглядела расстроенной до того, как узнала, что я не Эллис. Должно быть, эта мысль как-то отразилась на моем лице, потому что Нэнси сказала:— Полагаю, вы считаете, что мы должны плакать в подушку.Я молчал.— Так вот, не должны, — продолжала она запальчиво. — Джон Лоринг был никудышный. Не знаю, как только мать его выдерживала целых два года.Я не возражал.— Кстати, — спросил я, — кто такой Эллис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56