Я позвонил ей и рассказал, что хочет от меня Васкес. Она, помолчав, предложила встретиться в этом месте.
Отсидев минут десять на бортике фонтана, я увидел, как она переходит Пятьдесят первую улицу.
Я нагнулся, чтобы встать, и тут заметил рядом с Лусиндой мужчину. Она шла по направлению ко мне. Я на мгновение замер, не зная, то ли сказать «привет», то ли промолчать. В итоге я снова опустился на бортик – решил не высовываться. А Лусинда прошла мимо, не взглянув в мою сторону.
Мужчина в синем костюме и хорошо начищенных ботинках имел весьма респектабельный вид. Лет пятидесяти, волосы только начали редеть, губы поджаты. Лусинда выглядела почти как всегда. Я бы сказал, великолепно. Если бы не круги под глазами. Не такие, как у меня, вроде черных полумесяцев, но тем не менее заметные, будто она, несмотря на две таблетки валиума и стакан вина, полночи провертелась на постели без сна.
Лусинда что-то говорила мужчине, но я ее не слышал: слова терялись в городском шуме – сигналах машин, звонках велосипедов, громкой музыке и урчании моторов автобусов.
Они свернули в боковую улочку. Меня окружала обычная нью-йоркская толпа – озирались любопытные туристы, курильщики с откровенной безнадежностью выпускали изо рта дым, и очередной странный уличный тип что-то тихо бормотал.
Я глазел на украшенный к Рождеству киноконцертный зал «Рэдио-Сити». «Зрелищное рождественское шоу». Вот и святое пригодилось для балагана. Санта-Клаус звонил в двери и кричал: «Всем счастливого Рождества!» А у фонтана было холодно и сыро.
Я ждал пять минут, десять.
Наконец появилась Лусинда. Она выскочила из-за угла и направилась прямиком ко мне. Все-таки заметила.
– Спасибо.
– За что? – удивился я.
– За то, что не поздоровался. Это был мой муж.
Это был ее муж! Игрок в гольф. Человек, который не должен ничего знать.
– О!
– Неожиданно нагрянул на работу с цветами. И настоял на том, чтобы взять такси и довезти меня до центра. Извини.
– Все в порядке. Ты как?
– Прекрасно. Лучше не бывает. – Тон подразумевал, что я задал идиотский вопрос, вроде тех, которыми тележурналисты донимают уцелевших в ужасных катастрофах и потерявших близких людей. – Он больше не звонил?
– С тех пор, как потребовал десять тысяч долларов, нет.
– И что дальше? Ты намерен дать ему деньги?
– Да.
Она потупилась:
– Спасибо.
– Не за что. Не о чем и говорить.
Я и в самом деле не хотел об этом говорить. Потому стоило произнести слово, и то, что пока мерещилось, приобретало конкретные очертания.
– У меня с собой тысяча долларов, – сказала Лусинда. – Небольшая сумма, но о ней не знает муж. Возьми. – Она полезла в сумочку.
– Все в порядке. Забудь, – отказался я.
– Бери, – велела Лусинда, словно хотела расплатиться за свои сладости и содовую, а я по старомодности возражал.
– Обойдусь.
Лусинда сунула деньги мне в руку, я еще поломался, сдался и положил десять сотенных бумажек в карман.
– Как ты думаешь, он на этом успокоится? – поинтересовалась она.
Это был существенный вопрос. Я пожал плечами:
– Не знаю, Лусинда.
Она кивнула и вздохнула:
– А если не остановится? Если будет снова требовать деньги? Что тогда?
– Тоже не знаю, – ответил я и подумал: «Тогда нам конец, Лусинда».
– Чарлз, как это могло случиться? – Она спросила так тихо, что я с трудом разобрал. – Как? Иногда мне кажется, что я это все увидела во сне. Невероятно… Чтобы не с кем-нибудь, а с нами… С нами!
Ее глаза увлажнились, и она коснулась их платком, а я вспомнил: глаза Лусинды в то утро в поезде я заметил сразу после того, как полюбовался бедром. Увидел в них нежность и сказал себе: «Да, это именно то, что мне теперь нужно».
– Наверное, так и надо, – ответил я. – Вспоминать о том, что случилось, как о дурном сне.
– Но это был не сон. Как глупо!
– Да. Очень глупо.
– Это его убьет.
Теперь она говорила о муже. Снова о муже. Если он узнает.
– Он убьет меня.
– Не бойся, не узнает.
Мы влипли вместе, мы были заодно, и я ее подбадривал. Мы могли обманывать супругов, но не друг друга.
– Что ты сказал жене? Насчет носа.
– Упал.
– Ну да, конечно. – Она произнесла это таким тоном, словно сама придумала версию.
– Слушай, вот что я хочу тебе сказать… – начал я и замолчал.
А что я хотел ей сказать? Наверное, что опозорился, именно опозорился, но впредь постараюсь ее не подвести.
– Да?
– Я должен был его остановить.
– Да.
– Я пытался, но не сумел.
– У него был пистолет.
Да, у него был пистолет. Иногда он целился в меня, иногда нет. Когда насиловал Лусинду, не целился. Оружие лежало на полу футах в трех от меня – вот в чем проблема.
– Забудь, – сказала она, но я прекрасно понял: на уме у нее было совсем другое. Она считала, что я должен был что-то предпринять, спасти ее.
Я вспомнил, как защитил ее в баре и как она после этого благодарно меня поцеловала. Но одно дело нагловатый хам, совершенно иное – вооруженный насильник.
– Думаю, пора закругляться, Чарлз, – сказала Лусинда. – До свидания.

* * *

– Пока доволен? – спросил Дэвид Френкел.
– Что?
– Доволен работой?
Мы приступили к съемкам ролика про аспирин. В «Астории». Студия «Силверкап».
– Да. Все в порядке.
– Ничего не скажешь, Коринт – старый профи.
Меня так и подмывало ответить, что он просто старый. Роберт Коринт был назначен директором рекламы аспирина. Лысеющий коротышка с глупым хвостиком волос под загорелой плешью. Коринт будто кричал: «Пусть я подвержен действию времени, но я все еще крутой, крутой. Учтите!» Мы делали двадцать второй дубль.
– Кто занимается музыкой? – спросил я.
– Музыкой?
– Ну да. Кто пишет саунд-трек?
– Музыкальная студия «Ти энд ди».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74