– Он не мог так поступить с нами, – уверяла она товарища по несчастью. – Ты увидишь, я права! Он ценит то, что мы сделали для него.
– Он бросил нас, Аббана, – пытался возражать Гальен.
Она принималась гневаться, и цепь, которой она была прикована к стене, яростно гремела.
– Не смей так говорить о нем! Он придет за нами.
– За нами теперь никто не придет, кроме палача, Аббана.
– Ерунда! Талиессин не посмеет казнить нас. Он эльфийский король, воплощенная любовь и милосердие.
– Он еще не король…
– Мы сделали его королем… Хотя бы на время. Он тоже должен быть нам благодарен, – твердила Аббана. – Он будет занимать трон ровно столько, сколько позволит ему истинный владыка этой страны – Вейенто, потомок Мэлгвина. Мы еще увидим, как наш герцог восходит на престол.
– Мы не увидим ничего, кроме нашей казни, – говорил Гальен.
Он произносил эти слова и сам в них не верил. Неужели они с Аббаной могут умереть? Вот так – прилюдно, позорно? Все это казалось невозможным.
Иногда он вспоминал свое детство. Мальчика с мягкими волосами, прозрачную речку, стайку блестящих мальков на отмели. Куда все это исчезло? Как вышло, что тот мальчик исчез, а вместо него явился неудачливый молодой мужчина с ожогами после пыток? Глупец, которого должны казнить за убийство, – вот кто он теперь.
Никто не собирается жить вечно… Но, может быть, Гальен и сделался солдатом для того, чтобы не знать, когда и как ему суждено умереть. На поле боя – да. От стрелы или меча – да. Но когда, при каких обстоятельствах? Пусть бы это оставалось под покровом тайны.
Их с Аббаной преступление сорвало благодетельный покров тайны с величайшего секрета жизни – со смерти. Ее образ предстал вдруг во всем его безобразии. Их казнят. Не какой-то неведомый кочевник, сам того не зная, держит нить их судьбы в своей руке, но Талиессин. И Талиессину в точности известен миг, когда эти нити будут перерублены. В этом весь ужас публичной казни.
Хорошо Аббане – ее рассудок помутился и она отказывается признать очевидное. Продолжает надеяться.
И появление стражников восприняла с наивной, почти детской радостью.
Они, следует отдать им должное, мало внимания обращали на настроение пленников. Начали с женщины, коль скоро она дергала цепью и рвалась им навстречу.
– Да погоди ты, не суетись, – сказал ей один из стражников. Он открыл замок и расковал Аббану.
– Раздевайся, – буркнул другой стражник, пока первый возился, освобождая Гальена. – И ты тоже. – Он кивнул в сторону мужчины. – Велено вас умыть и переодеть в чистое.
– Вот видишь! – крикнула Аббана ликующе. – Я была права!
Стражники никак не показали, что слышат эти слова, а сердце у Гальена сжалось: он лучше, чем его подруга, понимал, что означает это умывание и чистые одежды.
Он схватил стражника за рукав.
– Что сегодня за день?
Тот выдернул рукав из пальцев пленника.
– Праздник эльфийской крови.
– Талиессин принесет ежегодную жертву? – продолжал Гальен.
– Молчать! – приказал стражник.
Он с таким омерзением отстранился от пленника, что тот вздрогнул. Ну конечно. Это ведь стражник из числа дворцовой охраны. Один из тех, кто душой и телом был предан правящей королеве и ее сыну. Для них убийцы их госпожи – худшие люди на свете. И, может быть, так оно и есть.
Аббана лихорадочно болтала, пытаясь пальцами расчесать свои спутанные волосы:
– Как ты думаешь, он даст нам земли? Я хотела бы небольшую ферму. Мне не нужно большую. Я бы на большой не управилась. Но чтобы доход стабильный. Там есть такие земли. Говорят, будто в герцогстве нет плодородной земли, одни только камни, но это неправда. Помнишь, мы с тобой видели? Можно устроить огород.
«Она убила королеву ради того, чтобы иметь собственный огород? – думал Гальен, в ужасе поглядывая на Аббану. – Нет, этого не может быть… Разумеется, она рассчитывает на другое. Ради огорода нельзя совершить убийство…»
Мысли его уплывали то в одну, то в другую сторону.
Стражники окатили обоих водой из бочек, затем срезали им волосы покороче, не слишком беспокоясь о красоте прически, и помогли облачиться в длинные белые туники. Гальен заметил не без ужаса, что Аббана пытается кокетничать со стражниками, строит им глазки, прихорашивается, проводит правой, неискалеченной рукой по своему телу, задерживаясь на груди.
У него вдруг подкосились ноги.
– Что? – сказал тот стражник, что застегивал тунику на плече у Гальена. – Теперь уж и коленки дрожат?
– Да, – сказал Гальен.
– Это ненадолго, – сказал стражник.
– Послушайте, отпустите хотя бы ее, – охваченный безумной мыслью, прошептал Гальен.
Стражник смотрел ему прямо в глаза несколько секунд. Гальен видел, как сужаются и расширяются зрачки солдата, а затем все померкло перед взором пленника: его ударили кулаком в переносицу. Гальен с трудом перевел дыхание.
Стражник, медленно проступая из черноты, произнес:
– Никогда не заикайся об этом. Ты понял? Эта гадина сдохнет первой.
– А король… разве он не… – пролепетал Гальен и только сейчас понял, что все это время втайне, не менее исступленно, чем Аббана, надеялся на жизнь. Только Аббана ждала избавления со стороны Вейенто, а Гальен верил в милосердие эльфийского короля.
– У нас нет короля.
Гальен поперхнулся. Стражник глядел на него с насмешливым торжеством.
– Нет короля? – пробормотал Гальен.
– Только регент.
– Гай… – сказал Гальен.
Одна лишь Аббана могла бы понять смысл, вложенный Гальеном в это имя, но Аббана пребывала в дурмане своего спасительного безумия.
Им связали руки и погнали из подземелья наверх по стертым ступеням.
Свежий воздух подействовал на них губительно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143