– Почему?
– Потому что Радихена еще не готов отвечать мне. Потому что он пока еще не начал видеть свое будущее. И уж тем более не научился связывать его с моими возможными благодеяниями. Говоря проще, он не созрел. По моим сведениям, ты совсем недавно был ребенком и, следовательно, не забыл еще, что бывает, если съесть десяток зеленых яблок.
Ренье сказал:
– Ну, разное бывает… Иногда и без последствий обходится.
Адобекк поискал под подушкой, но фиги закончились, поэтому королевский конюший вытер руки о покрывало и стал озираться в поисках одежды.
– Вам подать приборы для умывания, дядя? – спросил Ренье, уловив этот взгляд.
– Нет, я позову Фоллона… Потом, когда ты наконец меня покинешь. Почему-то мне не хочется, чтобы слуги видели, как из моей комнаты выходит столь отъявленная женщина.
– Но ведь это естественно, дядя!
– Вторая за ночь!
– Это только сделало бы вам честь, дядя.
– Чума на твою голову, Ренье! Ты можешь в конце концов объяснить мне, для чего ты вырядился столь чудовищным образом?
– Чтобы вы захотели со мной разговаривать, дядя.

* * *
Когда дверь в камеру Радихены отворилась, пленник даже не поднял головы. Адобекк рассчитал верно: заключенный был достаточно слаб, чтобы представлять собой угрозу даже в том случае, если господин Адобекк останется с ним наедине.
А королевский конюший желал поговорить с пленником без свидетелей. Стражник не стал возражать. Опасности действительно не было, и не столько потому, что Радихена изголодался, сколько потому, что он нал духом.
Пока в камере меняли солому на свежую, пока приносили стул для господина Адобекка, Радихена лежал, забившись в угол, и не поворачивал головы.
– Он там, часом, не помер? – спросил стражник с озабоченным видом. Он принюхивался, пытаясь понять, не с трупом ли имеет дело.
– Мертвецы так не смердят, если ты об этом, – сказал Адобекк. – Поверь мне, они источают гораздо менее гнусный запах. По крайней мере поначалу. Живое всегда менее привлекательно – кстати, вот очередная загадка мироздания.
И извлек из манжеты душистый носовой платок.
Наконец все было устроено, и господин Адобекк вступил в камеру. Он расположился на стульчике. Вслед за тем внесли бутыли с чистой водой и корзины со свежим хлебом, целой сырной головкой, сушеными фруктами и ветчиной.
Стражник поставил факел в специальное отверстие в стене и закрыл дверь. Адобекк остался один на один с пленником.
– Можешь пошевелиться, – сказал он небрежно. – Сядь и повернись к свету, только будь осторожен, не то глаза разболятся.
Радихена не двигался.
– В чем дело? – осведомился Адобекк. – У меня мало времени, так что изволь слушаться. Не стану же я сидеть здесь и любоваться твоей спиной.
– Почему? – шепнул Радихена.
– У меня найдутся способы исправить твое поведение. Делай, что велят, и не рассуждай.
Радихена с трудом выпрямился и сел.
– Вы принесли еду? – хрипло прошептал он.
– Я распорядился о том, чтобы тебе принесли еду, – поправил Адобекк внушительно. – Будешь есть, когда я уйду. Не хватало еще мне смотреть, как ты чавкаешь.
– Меня обучали хорошим манерам, – сообщил Радихена.
– Возможно, я сумею оценить их – потом, – сказал Адобекк. – Обычно голодные люди не в состоянии помнить о манерах. Я знавал лишь одного или двоих – разумеется, чрезвычайно хорошего происхождения, – кто сохранял изысканность поведения в ситуациях, сходных с твоей… Сидеть! – прикрикнул он на Радихену, который двинулся было к корзине. – Сидеть и отвечать на мои вопросы!
Радихена замер. Он медленно открыл глаза и посмотрел на Адобекка. И тогда господин Адобекк сменил тон. Негромко спросил:
– Ты скучаешь здесь?
Подумав, Радихена ответил:
– Иногда – очень…
– Я думал о тебе, – сказал Адобекк. – Видишь ли, Радихена, ты опасен и плох не тем, что ты сделал, а тем, чего тебе сделать не удалось…
Радихена смотрел на корзину с припасами, с трудом подавляя дрожь. Затем он заметил, что Адобекк наблюдает за ним, и через силу сказал:
– Да.
– Подумай вот над чем, Радихена: один ли ты должен был отправиться в столицу, чтобы совершить убийство.
– Я не понимаю. – Пленник покачал головой. – Его сиятельство герцог лично говорил со мной. Он обещал мне…
– Да, я знаю, что тебе обещал его сиятельство, но спрашиваю о другом: были ли у тебя сообщники.
– Не знаю, господин, – уныло сказал Радихена.
– Когда мужчина говорит «не знаю», это звучит еще отвратительнее, нежели «нет» в устах женщины, – назидательно произнес Адобекк. – Давай притворимся, что ты не давал мне этого ответа. Попробуем еще разок. Тебе известны люди, которым поручено закончить то, что не удалось закончить тебе?
– Я не… – Радихена поперхнулся и замолчал, обреченно глядя на корзину с едой.
– Ты прав, дитя мое, я велю унести отсюда корзину, если ты не ответишь правильно, – одобрительным тоном заметил Адобекк. – Итак, в третий раз.
– Его сиятельство ничего не говорил мне о том, что подобные люди существуют, – сказал Радихена.
– Уже лучше.
– Однако я и сам предполагал, что такое может быть.
– Прекрасно.
– А иногда, – продолжал Радихена, – особенно сразу после пробуждения, рано утром, мне думалось: что мешает его сиятельству пустить по моему следу других убийц? Таких, чтобы убрали меня после того, как я сделаю свое дело.
– Для мужлана ты на удивление ясно мыслишь, – одобрил Адобекк. – Скажу более: ход твоих мыслей поистине достоин самого герцога Вейенто. Должно быть, он неплохо натаскал тебя, если ты научился соображать так подло.
– Простите, господин, – проговорил Радихена безразличным тоном, – я сказал вам все, что мне было известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143