Кормак перекатился, вскочил на ноги, повернулся к Агвайну, локтем отбросил руку с кинжалом, нацеленным в его сердце, кулаком ударил врага в скулу, а затем левой ногой в пах. Агвайн завопил, упал на колени и выронил кинжал. Кормак поймал рукоятку, схватил Агвайна за длинные белокурые волосы и запрокинул его голову, обнажив горло.— Нет! — взвизгнула Альфтруда.Кормак заморгал и глубоко вздохнул, справляясь со своим гневом. Потом выпрямился и швырнул кинжал далеко за край обрыва.— Ты лгунья и шлюха! — сказал он, шагнув к Альфтруде. Она упала на колени, глядя на него широко открытыми, полными ужаса глазами.— Не бей меня!Неожиданно он засмеялся.— Не бить тебя? Да я к тебе пальцем не прикоснусь даже для спасения своей жизни. Только что ты была красавицей. А теперь ты безобразна и навсегда останешься такой.Она мгновенно прижала пальцы к лицу, трогая кожу, ища, ощупывая свою красоту. Кормак покачал головой.— Я не заклятие накладываю, — прошептал он. — Я не чародей.Обернувшись, он посмотрел на своих врагов. Леннокс сидел, прислонясь к дубу, из его разбитого носа струилась кровь. Барта еще не пришел в себя, а Агвайн сбежал.Но в его победе не было ни торжества, ни радости.Ибо, одержав ее над этими мальчишками, Кормак приговорил себя к смерти.
Агвайн вернулся в селение и рассказал своему отцу Колдеру, как на них напал Кормак, а тот созвал старейшин и потребовал правосудия. За Кормака заступился только Гриста.— Ты просишь о правосудии. Много лет твои сыновья избивали Кормака, и никто не приходил к нему на помощь. Но он терпел, как подобает мужчине. Теперь, когда на него беспричинно напали трое и он защищался, его должны казнить? Каждый тут, кто подаст голос за это, лишен стыда.— Он набросился на мою дочь! — заявил Колдер. — Или ты про это забыл?— Если и так, — сказал Гриста, вставая, — он последовал за всеми здоровыми молодцами, какие только наберутся на расстоянии дня пути верхом отсюда!— Да как ты смеешь? — завопил Колдер.— Смею? Про «смею» ты мне не говори, жирнобрюхий боров! Я следовал за тобою тридцать лет, живя только твоими посулами. Но теперь я вижу, каков ты есть — слабый, жадный, готовый лизать пятки тем, кто сильнее. Кабан, который зачал трех жаб и ненасытную шлюху!Колдер ринулся к нему сквозь людское кольцо, но кулак Гристы врезался ему в подбородок, и он рухнул на земляной пол. Шум, крики. Одни старейшины ухватили Гристу, другие удерживали своего разъяренного вождя.Затем наступила тишина, Колдер овладел собой и кивнул людям слева и справа от себя, чтобы они его отпустили.— Тебе здесь больше нет приюта, убогий старик, — сказал он. — Ты уйдешь из этого селения как изгой. Я оповещу все сакские селения, и для тебя нигде не найдется приюта. А если я еще раз тебя увижу, то опущу свой топор на твою шею. Уходи! Найди сучье отродье и останься с ним. Я хочу, чтобы ты увидел, как он умрет.Гриста сбросил вцепившиеся в него руки и широким шагом покинул Длинный Дом. У себя в хижине он собрал свои скудные пожитки, засунул топор за пояс и, гордо подняв голову, вышел из селения. Эрвин, пекарь, пошел с ним рядом и сунул ему в руки два черных каравая.— Иди с Богом, — шепнул Эрвин.Гриста кивнул и продолжал идти, не замедляя шага.Ему следовало бы уйти давным-давно… и взять с собой Кормака. Но верность слову — крепче железных цепей, а он поклялся Колдеру Кровавой Клятвой. А теперь нарушил ее и стал изгоем в глазах закона. Никто больше не станет ему доверять, и его жизнь не будет стоить ровно ничего.Тем не менее в сердце старого воина начала расцветать радость. Тяжкие притупляющие ум годы, пока он пас коз, остались позади, как и его клятва Колдеру. Гриста глубоко вдохнул чистый свежий воздух и начал подниматься в холмы к пещере Сол Инвиктус.Кормак ждал его там, сидя на алтарном камне. У его ног валялись кости его прошлого.— Ты слышал? — спросил Кормак, подвинувшись, чтобы старик мог сесть рядом с ним на плоском камне.Гриста отломил горбушку черного хлеба и протянул ее мальчику.— Да, — сказал он, — разговоры уже пошли.Кормак взглянул на узел с пожитками, который Гриста бросил возле скелета боевой собаки.— Мы что, уходим?— Да, малый. Только уйти-то нам следовало много лет назад. Пойдем в Дубрис, подыщем какую-никакую работу, чтоб было чем заплатить корабельщикам. А в Галлии я покажу тебе, где мне доводилось сражаться.— Они набросились на меня, Гриста. Когда Альфтруда меня обняла.Старый воин посмотрел в грустные глаза мальчика.— Еще один жизненный урок, Кормак: женщины всегда навлекают беды. И, кстати, судя по походке Агвайна, он еще долго не будет думать о девушках. Как это ты справился с ними тремя?— Не знаю. Вышло само собой.— Это кровь твоего отца. Мы еще сделаем из тебя настоящего воина.Кормак обвел взглядом сумрачную пещеру.— Я никогда раньше сюда не заглядывал. Боялся.А теперь не понимаю почему. Истлевшие кости, и все.Он пошарил подошвой в пыли и увидел, как что-то блеснуло. Наклонившись, он сомкнул пальцы на золотой цепочке, с которой свисал круглый камешек, похожий на золотой самородок в тоненьких черных прожилках.— Что ж, доброе предзнаменование, — пробурчал Гриста. — Мы стали вольными людьми всего час назад, и вот ты уже отыскал клад.— Может, она — моей матери?— Отчего бы и нет?Кормак надел цепочку на шею и спрятал самородок под рубахой. Прикосновение камешка к коже было теплым.— Ты тоже угодил в беду, Гриста?Старый воин ухмыльнулся:— Может, я сказал лишних два-три словечка, но они попали в цель, как меткие стрелы.— Значит, они погонятся за нами обоими?— Ага, когда настанет утро. Тогда и будем тревожиться. А пока отдохни-ка, малый.Кормак отошел к дальней стене и растянулся на пыльном полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12