Кормак пригласил его войти и предложил чашку воды. Старик принял ее с благодарностью и сел на утрамбованный земляной пол, поджав под себя ноги.— Тебе нужна новая рубаха, Кормак, ты уже вырос из этой. А гетры скоро всползут выше колен.— Лето они проносятся.— Посмотрим. Ты сегодня ел?— Альтвинна дала мне пирога. Я наколол ей дров.— Я слышал, Керн стукнул тебя по голове?— Да.— Было время, когда я убил бы его за это. А теперь если я его ударю, то только сломаю свою здоровую руку.— О таком пустяке и думать не стоит, Гриста. А как прошел твой день?— Мы с козами отлично провели время. Я рассказывал им о моих битвах, а они мне — о своих. И я им надоел куда раньше, чем они мне!— Надоесть ты не можешь! — возразил Кормак. — Рассказчик ты чудесный!— Скажи мне это, когда послушаешь какого-нибудь другого рассказчика. Легко стать королем, если в твоих владениях никто, кроме тебя, не живет.— Один раз я слышал сказителя саг. Я сидел под стеной дома Колдера и слушал, как Патриссон пел о Великом Предательстве.— Никому про это даже не упоминай, Кормак. Это запрещенная песнь, и петь ее — это смерть. — Старик привалился спиной к стене хижины и улыбнулся. — Но он хорошо ее спел, верно?— А дедом Кровавого короля правда был бог?— Все короли — потомки богов или, во всяком случае, хотят, чтобы мы в это верили. Про Утера я не знаю.Только знаю, что его жену застигли с любовником и они бежали, а он их преследовал. Настиг ли он их и изрубил в куски, как говорится в песне, или они спаслись, я не знаю. Спрашивал у Патриссона, но он тоже не знает. Но зато он сказал, что королева бежала с дедом короля, такая вот веселая парочка!— Почему король не взял другую жену?— Когда он в следующий раз пригласит меня на ужин, я у него спрошу.— Но у него нет наследника. Ведь умри он сейчас, начнется война?— Войны все равно не избежать, Кормак. Король царствует двадцать пять лет и не знал ни дня мира… восстания, набеги, предательства. И жена не первая его предала. Шестнадцать лет назад восстали бриганты, и Утер разгромил их при Тримонтиуме. Затем восток захватили ордовики, и Утер уничтожил их войско под Вирикониуме. И, наконец, юты, два года назад. У них с ним был договор вроде нашего, и они его нарушили. Утер сдержал свое слово: предал смерти каждого мужчину, каждую женщину, каждого младенца.— Даже детей? — прошептал Кормак.— Их всех. Он безжалостный дальновидный человек. Мало кто теперь решится восстать на него.— Не хочешь ли еще воды?— Нет. Мне надо отправляться спать. Завтра будет дождь, так предсказывает моя культя. А мне надо выспаться, раз придется дрожать под дождем.— Можно один вопрос, Гриста?— Спрашивай.— Меня правда родила собака?Гриста выругался.— Кто тебе это сказал?— Кожемяка.— Так я же тебе рассказывал, что нашел тебя в пещере рядом с охотничьей собакой. Вот и все. Кто-то оставил тебя там, и сука хотела тебя защитить, как и своих щенят. Ты родился часа за два до этого, а у ее щенят уже глаза открывались. Клянусь Кровью Одина!У наших мужчин здесь вместо мозгов свиное пойло.Пойми же, Кормак, ты не сын демона, ручаюсь тебе. Я не знаю, почему тебя оставили в пещере и кто оставил. Но на тропе под обрывом лежало шестеро убитых. И убил их не демон.— Кто они были такие?— Закаленные воины, судя по их рубцам. И всех убил один человек — один наводящий ужас человек.Охотники, которые были со мной, едва тебя увидели, сразу решили, будто их сразил обитатель геенны. Ведь они были совсем желторотыми и ни разу не видели настоящего воина в бою. Я втолковывал им, но страх застит глаза. Думается мне, воин этот был твой отец и получил смертельную рану. Вот почему ты остался там.— А моя мать?— Не знаю, милый. Но боги знают. Быть может, настанет день, когда они дадут тебе знак. Но до тех пор ты Кормак, Человек, и должен ходить, держа спину прямо. Ибо кем бы ни был твой отец, он был человек. И ты будешь его истинным сыном, раз уж ты не мой.— Я бы хотел, чтобы ты был моим отцом, Гриста.— Я бы тоже этого хотел. Спокойной ночи, милый. 2 Король с Гвалчмаем и Викторином вышел на огороженный луг посмотреть новых лошадей. Молодой человек, стоявший рядом с хромым Прасамаккусом, впился глазами в легендарного воина.— Я думал, он выше ростом, — шепнул он, и Прасамаккус улыбнулся.— Ты думал увидеть великана, которому все мужчины по грудь. Эх, Урс, уж тебе-то следовало бы знать разницу между живыми людьми и выдумками сказителей.Светло-серые глаза изучали короля, пока он приближался к ним. Лет сорока на вид, и шагает он с уверенной грацией человека, ни разу не повстречавшего равного себе.Волосы волной ниспадают на закованные в кольчугу плечи, и цвет у них каштаново-рыжий, хотя густая квадратная борода — золотистая и с заметной проседью. Мужчины рядом с ним были заметно старше: обоим, пожалуй, за пятьдесят. Один, несомненно, римлянин, с орлиным носом и глазами серыми, как железо, а второй заплетал седые волосы в косы по обычаю племен.— Прекрасный день, — сказал король, словно не заметив молодого человека и обращаясь к Прасамаккусу.— Да, государь, и лошади, которых ты купил, прекрасны не менее.— Они все здесь?— Тридцать пять жеребцов и шестьдесят кобыл. Дозволено ли мне представить принца Урса из дома Меровиев?Молодой человек поклонился:— Это большая честь, государь.Король устало улыбнулся и прошел дальше. Он взял Прасамаккуса под руку, и они направились на луг, где остановились возле серого жеребца семнадцати ладоней в холке.— Сикамбры умеют выращивать лошадей, — сказал Утер, погладив глянцевитый бок.— У тебя утомленный вид, Утер.— Он отражает мои чувства. Тринованты вновь разминают мышцы, как и саксы в Срединном краю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12