ГЛАВА ВТОРАЯ
Она внезапно проснулась оттого, что солнце било ей в глаза, и полежала минутку, немного смущенная светом, тишиной и свежестью. Потом она все вспомнила, одним резким восторженным движением отбросила лоскутное одеяло, на котором сладко спал Виггинс, и, выскользнув из кровати, с удовольствием нащупала босыми ногами теплый, мягкий коврик из овчины.
Несмотря на раннее утро в комнате было совсем тепло, и, осмотревшись, она с удивлением заметила, что камин уже горит и яркое пламя устремляется в трубу. Это был необычайно искусно сделанный камин, и только кто-то легкий, как фея, мог пробраться в комнату, уложить дрова и зажечь камин так, чтобы не разбудить ее.
Погрев руки у пламени, она снова огляделась, чтобы понять, как еще эта фея позаботилась о ней.
Как она и ожидала, опять обнаружился кувшин с горячей водой и - что это лежит на дубовом комоде? Неужели. новое платье? Она сняла его с комода, и оно оказалось чудесным костюмом для верховой езды, сшитым из тончайшей темно-синей материи, отделанной серебряной тесьмой. Там была и шляпа, тоже темно-синяя, украшенная белым страусовым пером. Еще там был хлыстик, пара перчаток и пара крепких сапожек для верховой езды… А сверху на куче одежды лежал букетик подснежников, еще мокрый от утренней росы.
Она одевалась, дрожа от волнения, еще больше усилившегося, когда она обнаружила, что костюм превосходно сидит на ней. Она знала, что он сшит не на нее, потому что он был немного старомодным (что не имело никакого значения, ведь времени тут как будто не существовало), и к тому же она заметила, что его уже носили раньше, в нижней оборке треугольная дырка была искусно заштопана тоненькими, как настоящая паутинка, нитками. Перчатки и сапожки тоже слегка потерлись, а в одном из кармашков куртки лежал тонюсенький носовой платочек с вышитой в углу меткой М.Э.
Всегда такая привередливая, на этот раз Мария решила, что ей даже приятно, что кто-то носил эту одежду до нее. Как только она надела курточку и приколола к ней букетик подснежников, ее охватило странное чувство, что эта М.Э. - кто бы она ни была - обняла ее, как могла обнять мама, если бы была жива. - В этом костюме со мной всегда все будет в порядке, - подумала она. - В материнских объятьях со всяким все будет в порядке.»
Стоя перед маленьким круглым зеркальцем, она расчесала рыжеватые волосы, заколола их на затылке, и теперь, наконец, у нее нашлось время выглянуть в окно.
Сначала она подошла к большому окну с широким подоконником, выходящему на юг, в английский сад. Как раз через это окно лился на нее свет, от которого она проснулась, а прямо перед окном виднелась вершина огромного кедра.
Кто-нибудь ловкий наверняка смог бы вылезти из окна на дерево и потом спуститься в сад. Она взобралась на подоконник, распахнула окно пошире и выглянула. Из-за веток дерева разглядела она немного, но зато почувствовала потоки серебристого солнечного света, увидела бледную голубизну безоблачного неба. Посмотрев вниз, она заметила сквозь ветви кедра, что сад теперь не черный с серебром, но сияет белизной подснежников и золотом лютиков, а здесь и там яркими пятнами разбросаны уже раскрывшие свои венчики, повернувшиеся к солнцу желтые и лиловые крокусы.
Тисы со странными, фантастическими очертаниями, наподобие петухов и рыцарей, утром уже не пугали - красота весенних цветов затмевала их мрачную черноту. Сад, насколько она могла видеть, содержался не так уж хорошо. Тисы надо было подстригать, клумбы вокруг пруда с водяными лилиями нуждались в прополке, а между каменными плитками, которыми были уложены дорожки, разросся ярко-зеленый мох. Но эта неухоженность почему-то прибавляла всему прелести, придавая саду дружелюбный вид, гревший всякое сердце. В детстве ей не раз влетало, когда она, играя с Робином, забегала на безукоризненно аккуратные клумбы Сквера, но здесь это явно никого бы не взволновало.
- Если бы только Робин вернулся и поиграл бы со мной здесь, - прошептала она.
Но Робин исчез из ее жизни уже пару лет тому назад; как только она стала закалывать волосы на затылке и одеваться по-взрослому, он пропал.
Она слезла с подоконника и повернулась к сводчатому окну, выходящему на запад и обрамляющему столь прекрасный вид, что у нее захватило дух. Прямо под окном был разросшийся розарий с выкрашенной в красный цвет беседкой посредине и травянистыми дорожками, вьющимися между клумбами в форме сердечек.
Розарий был прекрасен даже сейчас, когда на колючих разросшихся кустах показались только первые крошечные листочки, и можно было представить, как великолепен он будет в июне, весь в цветах, сладко благоухающих прямо под старыми крепостными стенами и распространяющих кругом разноцветное сиянье. Но даже теперь розарий казался полным красок из-за обилия птиц, синичек с голубоватыми крылышками и зябликов с красными грудками, веселых маленьких созданий, чья красота так трогала ее сердце.
Но в то утро маленькие птички оказались не единственными пернатыми обитателями окрестностей. Какой-то звук над головой заставил Марию взглянуть вверх, и она увидела нескольких белых морских чаек, пролетевших над усадьбой с востока на запад. Они появились одна за другой, их огромные разрезающие воздух крылья торжественно сияли в свете утра, их странные высокие крики заставляли сердце биться быстрее. Они рассказывали о том, что море недалеко, там, на востоке, а она еще никогда не видела моря…
Сияние утреннего света, отражавшееся в их крыльях, ослепило ее, и у нее потемнело в глазах. Она протерла их и снова устремилась взором к красоте за окном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72