Но за два часа она научилась тому, на что большинство девочек ее возраста потратили бы неделю, потому что она не боялась, и каждый раз падая, вставала снова, и как бы у нее ни кружилась голова, как бы она ни ушибалась, она смеялась и лезла обратно в седло раньше, чем сэр Бенджамин успевал перехватить поводья.
Он получал от этого огромное удовольствие. Он заметил ее мужество и умение, и то чувство единства с лошадью, которое позволяло ей стать настоящей наездницей. Барвинок тоже был доволен, всеми силами помогая ей во время урока верховой езды, и стало очевидным, что он глубоко полюбил Марию, а Мария его.
- Послушай, дорогая, - сказал сэр Бенджамин, когда они снова поскакали рысью, - ты можешь гулять в долине, где хочешь, вместе с Рольвом и Барвинком. Ты не должна бродить по окрестностям одна, но с ними можешь гулять, где хочешь.
Мария взглянула на своего опекуна глазами, полными счастья и восторга. В те времена юной леди не подобало ходить без сопровождающих ее слуг, обычай, всегда раздражавший ее чувство независимости.
- Это значит, - прошептала она, не осмеливаясь верить своему счастью, - что я могу ходить в деревню, в бухту Доброй Погоды и на Райский Холм, не спрашивая вас об этом специально?
- Только не в бухту Доброй Погоды. - ответил сэр Бенджамин. - Это единственное исключение. Я бы предпочел, чтобы ты не ходила в бухту Доброй Погоды, и я объясню тебе, почему. Рыбаки, живущие там, очень грубый народ. Они в плохих отношениях с людьми из деревни и с теми, кто живет в усадьбе. Это большая незадача, потому что они отказываются продавать нам рыбу, а свежая рыба очень бы нам пригодилась. Так что рыбу мы покупаем на рынке в городке за холмами, а она уже не настолько свежая. Так обстоит дело с бухтой Доброй Погоды, но в остальные места ты можешь ходить с Рольвом или Барвинком, или с ними обоими.
- Я не знаю, что скажет мисс Гелиотроп, если я буду гулять только в компании животных. В Лондоне мне не разрешали без присмотра дойти до другого конца улицы.
- Я поговорю с ней. Принцесса, призванная править королевством, должна знать его вдоль и поперек, чтобы царить мудро. А как она его узнает, если ей не дать свободу?
Мария уставилась на него. Он уже второй раз говорил, что Лунная Усадьба принадлежит ей. Значит ли это, что, когда он умрет, она будет его наследницей? Но думать о смерти сэра Бенджамина было так ужасно, что она отогнала эти мысли прочь и решила больше об этом не размышлять. Сэр Бенджамин тоже ничего не сказал, потому что в этот момент они вернулись в сад и подскакали к конюшне, стоявшей с восточной стороны дома.
В конюшню Лунной Усадьбы вела широкая арка в толстой каменной стене, и это было восхитительное место. В арке, прямо у входа, была высокая голубятня, и воркование голубей и их чудесное оперенье составляли значительную часть очарования этого места. Оно было вымощено круглыми камнями нежных цветов, похожими на опалы, а между ними зеленел мох, в центре был глубокий колодец, огороженный каменной стенкой.
Мария спешилась и в восторге побежала к колодцу. Внутри ограды росли роскошные папоротники, свисая прямо до уровня воды, а защищающая от непогоды крыша покоилась на каменных столбах, так что под ней было прохладно и полутемно. Затененная вода была чернильно-черной, так что, когда Мария заглянула в колодец, она увидела в воде свое собственное необычайно яркое отражение. К тому же вода была холодная, как лед, как будто она била из невообразимых глубин.
- А он очень глубокий? - прошептала она с трепетом, обращаясь к сэру Бенджамину, который тоже спешился и бросил поводья Дигвиду, чтобы тот отвел Атланта и Барвинка позавтракать.
- Никто не знает, насколько он глубок, - ответил сэр Бенджамин, - вода никогда не спадает, даже в самую страшную засуху, и посреди лета она такая же холодная, как в январе. В самые жаркие дни мы храним тут молоко и масло. Раздвинь папоротник, дорогая, и увидишь, что за ним.
Мария послушалась и увидела, что прямо над уровнем воды из стены были вынуты камни, чтобы образовались маленькие углубления, и в них стояли кувшины со сливками и молоком и лежали куски масла, завернутые в сложенную в несколько раз ткань. Она вскрикнула от восторга, увидев эти темные потайные полочки за папоротником, и подумала, что за маслом и молоком можно было бы устроить чудесный тайник для чего-нибудь еще. Если бы она была дама из рода Мерривезеров, жившая в усадьбе во время войн или мятежей, она бы спрятала здесь свои драгоценности.
Задний двор с запада примыкал к дому, и другие каменные ступени вели к задней двери, где у подножья лестницы лежал еще один камень, с которого удобно было садиться на лошадь. Двери справа и слева, как объяснил Марии сэр Бенджамин, вели в кладовые и в комнату Дигвида.
С юга задний двор был огорожен стеной с аркой, ведущей в сад, с севера самой конюшней, а с востока амбарами и каретным сараем. Через эти здания шел длинный проход, и заглянув в него, Мария увидела сад и огород. Она раньше никогда не бывала в таких местах, и когда сэр Бенджамин проводил ее туда, она пришла в восторг от громадного каретного сарая, где скрипучий старый экипаж, который привез их со станции, стоял позади двуколки сэра Бенджамина и повозки, куда можно было запрягать пони, разваливающейся на части от ветхости. Ей понравились стойла и кормушки, полные сладко пахнущего сена, амбар и огромный сеновал справа над конюшней. Сэр Бенджамин показал ей, как расседлать Барвинка и как снова надеть на него упряжь, так что теперь она могла не зависеть от Дигвида. Он представил ее и другим обитателям конюшни, двум толстым упряжным лошадям, Дарби и Джоан, молочно-белой кобыле Резвой, которую запрягали в двуколку, громадному охотничьему вороному по кличке Геркулес, тоже старому, но еще обладающему огромной силой - как и другим лошадям, ему нужно было выдерживать вес сэра Бенджамина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72