— Да, погода разбушевалась.— А рыбу ты привез?— Конечно, посмотри в сумке. Сестра тут же подняла тяжелую кожаную сумку и заглянула внутрь.— О, да ты, Филипп, замечательный рыбак! Две такие огромные рыбы! Значит, ты еще не забыл, чему тебя учил отец.— Нет, я ничего не забыл. У меня такая память, сестра, что я помню все до мельчайших подробностей. Я помню тот день, когда убили отца.— Не надо, не надо об этом, Филипп. Мать может услышать, расплачется, и тогда ты ее ничем не успокоишь.Она тут же отложила свою стряпню и принялась чистить рыбу.Когда девушка закончила, она строго посмотрела на брата, и на ее губах появилась улыбка, и до этого не очень приветливое лицо Лилиан преобразилось и засияло, как пышный букет, украшающий унылую комнату.— Давай брат, раздевайся, ведь ты весь промок до нитки и дрожишь как воробей.И тут же Филипп вспомнил Констанцию. Его мрачное лицо мгновенно прояснилось.— Чему ты улыбаешься? — обратилась к нему сестра.— Да так, подумал о воробье, — отшутился Филипп.— Раздевайся скорее, а то простынешь. И садись ближе к огню.Филипп стаскивал с себя мокрую одежду, но улыбка не сходила с его лица.— Мне кажется, что ты, Филипп, что-то от меня скрываешь, что-то произошло в твоей жизни.— Да ничего я не скрываю, — буркнул Филипп.— Нет-нет, скрываешь, я же тебя знаю хорошо и чувствую по выражению твоего лица, по взгляду, что какие-то приятные мысли занимают твою душу.— Лилиан, отвяжись, я тебя прошу, а не то я разозлюсь.— Брат, а не влюбился ли ты ненароком? — Лилиан всплеснула руками, обрадованная собственной догадке. — Точно, ты влюбился! Все мужчины одинаковы — стоит им только увидеть хорошенькую девушку, как на их лицах появляется масляная улыбка, а глаза начинают блестеть, как уголья в очаге.— Лилиан, если ты не отвяжешься, то я тебя выставлю на дождь.— Значит, я угадала и мой братец влюбился. Наш мрачный Филипп нашел свою избранницу.— Замолчи! — бросил мокрой рубашкой в сестру Филипп. Та ловко поймала ее и стала развешивать у очага, продолжая улыбаться своим потаенным мыслям.— Если ты не перестанешь улыбаться, Лилиан, я запущу в тебя сапогом.— Да хоть горшком можешь в меня запустить, все равно ты влюбился и не можешь этого скрыть.Филипп отвернулся, чтобы сестра не видела его лица. Он попытался убрать улыбку со своих губ, но это ему не удалось, она словно прилипла.А сестра подошла сзади, положила руки на плечи Филиппу и крепко его обняла.— Я очень рада за тебя, брат. И пожалуйста, не сердись на меня, я не желаю тебе зла, я действительно рада. А она красивая? — уже другим голосом зашептала Лилиан прямо в ухо Филиппу.— У меня нет слов! — сказал Филипп.— Ну, брат, это не объяснение. Ты хоть скажи, кто она и откуда. Я ее знаю? — и Лилиан принялась называть имена всех известных ей в округе девушек.Филипп каждый раз отрицательно качал головой.— Не старайся, Лилиан, у тебя все равно ничего не получится.Тогда Лилиан принялась перечислять молодых вдов. Но Филипп все равно продолжал качать головой и просить сестру остановиться. Но Лилиан уже разошлась. И Филипп знал, пока сестра не выговорится, она не остановится.Наконец, запас имен иссяк. И тогда Лилиан избрала другую тактику. Она обошла брата, села у его ног, оперлась руками о его колени и вопросительно заглянула ему в глаза.— Я буду смотреть в твои глаза и отгадаю ее имя. Ты сейчас думаешь о ней, это естественно, ведь ты ни о ком другом сейчас думать не можешь.Филипп утвердительно кивнул.— Вы с ней еще не целовались, хотя, зная твой скрытный характер, я уверена, что ты, даже если бы вы и целовались, мне этого не сказал. Погоди, погоди, — Лилиан придержала голову брата, — в твоих глазах стоит ее портрет.— Лилиан, не мучайся и не пытайся хитростью вытянуть из меня признание. Даже если ты два дня не будешь меня кормить, я тебе ничего не скажу.— Филипп, а если я тебе дам большой кусок свежего пирога?— С телятиной и луком? — словно бы торгуясь, произнес Филипп.— Нет, сегодня пирог с индейкой.— Если с индейкой, то не скажу. Если бы был с телятиной, может быть, я бы еще признался.— Но хочешь, Филипп, я отгадаю, какого цвета волосы у твоей избранницы?Филипп утвердительно кивнул головой. Лилиан прижала палец к своим губам, а потом, глядя прямо в зрачки Филиппа, словно буравя его насквозь, тихим, дрогнувшим голосом произнесла:— У нее темно-каштановые волнистые волосы. Филипп вздрогнул и отшатнулся от сестры.— Откуда ты знаешь? Лилиан засмеялась.— Это совсем несложно, брат, ведь у нас в округе нет ни одной блондинки.Пришло время засмеяться и Филиппу.— Может быть, завтра я тебе, Лилиан, и признаюсь во всем, а сегодня отстань от меня.— Хорошо, тогда садись к столу и будешь есть пирог. А я пока займусь рыбой.Вдруг скрипнула дверь и послышались шаркающие шаги.— Мама, не вставай, лежи, я подам тебе наверх, — сказала Лилиан.— Нет, дочь, я хочу сама приготовить рыбу, которую принес Филипп.Этель подошла к своей дочери и, обняв ее, прижала к себе.— Не обижайся, Лилиан, но ты не сможешь приготовить эту рыбу так, как мне хочется.— Мама, конечно-конечно!И Этель тут же принялась готовить рыбу. Ее движения были уверенными и ловкими, а на глазах стояли слезы. Ни Филипп, ни Лилиан не тревожили мать расспросами.За окном шумел дождь, скрипели деревья, и к стеклу то и дело прилипал какой-нибудь лист, подхваченный ветром.— Ну и погода разыгралась! — прислушиваясь к шуму ветра, к вою в дымоходе, произнесла Лилиан.— Такое было хорошее утро! — улыбнулся Филипп.— Так ведь осень, — сказала Этель, аккуратно укладывая рыбу в медный котелок. — Надо удивляться тому, что с утра было солнце, а не тому, что к вечеру пошел дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68