Не знаю, где он был после этого.
– Но вы с ним не виделись, верно?
– Верно. Я был на сборах резервистов. Пришлось отрабатывать строевую подготовку, никуда не денешься, сами понимаете, если хочу сохранить свой чин и жалованье. Шестнадцать часов в месяц плюс еще полных две недели в течение года, обычно летом. Бросаешь все дела, но ничего не попишешь. По крайней мере, к январю все закончится.
– А не можете объяснить мне, мистер Дэвис, чем вы занимаетесь?
– Работаю без выходных, распродажа всяких деталей, вот что это, – ответил Дэвис. – Старые хрычи, которые уже на пенсии обожают такие распродажи. Думают за бесценок получить что-то стоящее, понимаете? Каждую субботу и воскресенье являются сюда, как будто я раздаю за бесплатно все имущество. Делать-то нечего, вот и бродят, собирают всякий хлам, набивают им трейлеры. Мне приходится работать и в День Благодарения, для меня в этот день самая бойкая торговля.
– Вы знали, что мистер Харпер собирается приехать к вам пятнадцатого?
– Нет.
– Он не позвонил вам заранее?
– Да он никогда и не звонит. Нагружает свой грузовичок, приезжает ко мне и предлагает купить какое-нибудь старье. У него в Майами еще несколько перекупщиков, но его главный покупатель – я.
– А имена других вам известны?
– Нет. Джордж – парень себе на уме, когда речь заходит о деле. Когда заходит речь о чем-то таком. Может, все-таки выпьете пива? – снова спросил он и достал из холодильника еще банку.
– Нет, спасибо, – отозвался я. Немного подумав, спросил его: – А в Германии Харпер тоже был таким?
– Каким?
– Замкнутым.
– Да, конечно. Если только не колошматил тех бедолаг, что напивались по воскресеньям на увольнительных. В Бонн приезжало много солдат, у нас ведь в Германии еще немало войска. Приезжали в Бонн на уик-энд, надирались до чертиков и начинали колобродить. Вот Джорджи и принимался их дубасить, ему это нравилось. Была у него такая подлянка, у Джорджи. Я ни капельки не удивился, что все это так закончилось.
– Вы имеете в виду то, что случилось с Мишель?
– Да, конечно, а что же еще? Он так отделывал своей дубинкой тех парней из пехтуры там, в Германии… так чего же тут удивляться, – вот я о чем.
– Когда вы говорите: «Он отделывая своей дубинкой»…
– Ясное дело, ребята по большей части были пьяны в стельку, но вреда от них никакого, понимаете? Один раз попадется парень, который писал в Рейн, другой раз возникнет заваруха с немецкой девчушкой, – парень принял ее за дешевку, а она оказалась честной бюргерской дочкой, понимаете, о чем я? Конечно, непорядок, но ведь все это безобидные проделки, парни просто выпендриваются, получив на уик-энд увольнительную. А Джорджи обращался с ними так, будто они убили кого-то. До полусмерти избивал этих несчастных тупиц…
Дэвис, не окончив фразы, опрокинул в рот банку пива и высосал ее до дна.
– Вы были знакомы в Бонне с Мишель? – спросил я.
– Конечно, там-то с ней и познакомился.
– Где это было?
– В Бонне. Вы только что спрашивали меня.
– Да, но где? При каких обстоятельствах?
– Ах, это. Как-то вечером мы с Джорджи назначили свидание со своими девчушками. У меня там была беленькая цыпочка, одна певичка из кабаре… послушайте, не упоминайте об этом при Леоне, ладно? – попросил он, заговорщицки подмигнув мне. – В то время я был уже женат, но, знаете, как поется: «Путь далекий домой…» Вам случалось уезжать далеко-далеко от дома?
– Изредка, – ответил я.
– Тогда сами знаете, как оно бывает, – улыбнулся Дэвис.
– Так у вас было назначено свидание с девушками…
– Ага. Мы отправились в забегаловку неподалеку от моста Кеннеди… вы в Бонне бывали?
– Нет.
– Неважно. Вот там-то я и познакомился с Мишель. Видел ее только в ту ночь, и все.
– Как же так?
– Это вы про что – «как же так»?
– Если Харпер был вашим другом…
– Ну да, но… понимаете, парню охота побыть наедине со своей девчушкой, правильно?
– Что делала Мишель в Бонне? Я думал, она француженка?
– У нее отец – француз, а мать – немка. Они раньше жили в Париже, переехали в Бонн, когда ей было… забыл, что она говорила, тринадцать, четырнадцать, что-то около этого. Ей, наверное, было девятнадцать, когда я ее встретил.
– Когда вы виделись с ней в последний раз? В ту ночь?
– Нет, нет. Я виделся с ней здесь, в Штатах, когда она явилась сюда искать его.
– Искать Харпера?
– Верно. Пришла сюда, в мой дом, сначала явилась ко мне. Погодите, не совсем точно. Поначалу она явилась в дом его матери, потому что думала, что он живет там. А уж потом пришла сюда. Я-то и дал ей его адрес в Калузе.
– Когда это было, мистер Дэвис?
– Полтора года назад, может, чуть больше.
– Еще до того, как они поженились?
– Конечно. Видите ли, потому-то она сюда и приехала. Чтобы разыскать его и заставить на себе жениться. Она по нему с ума сходила.
– Но ведь он тоже по ней с ума сходил, разве не так?
– Вот как? Забавно тогда у него это выражалось. Когда мы получили приказ о демобилизации, когда узнали, что возвращаемся в Штаты, он уплыл, не сказав ей даже последнего «прости».
– Что вы имеете в виду?
– Даже не позвонил ей, ничего, – просто упаковал свои пожитки и отчалил.
– Как вам удалось узнать об этом?
– Мне сам Харпер рассказал, вот как.
– Что он даже не позвонил ей?
– Что он и не собирался звонить ей. Сказал, что Мишель, конечно, девчонка славная, такая белая кошечка, но все это в прошлом, он возвращается домой и хочет поразвлечься с негритянками. Это его точные слова.
– Он имел в виду кого-то конкретно?
– Чего?
– С какой негритянкой Харпер собирался развлекаться?
– Нет, нет, он говорил просто о черных бабах, – объяснил Дэвис, ухмыльнувшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74